– Княже? – узнав меня, он низко поклонился, – что здесь творится, никак пожар?

– Нет! Войска собираю для дела! В бане вода наношена?

– Поди, малость водицы осталось, чичас прикажу ещё наносить. Быстро стопим баньку …, – завёлся с пол оборота Пётр.

– Не надо ничего топить, – поумерил я его трудовую активность. – Я лишь обмоюсь и переоденусь в чистое. Не забудь доспехи мне подготовить! – напоследок крикнул я в быстро удаляющуюся спину.

Понимая, что сейчас не самое подходящее время чистить пёрышки, но очень уж хотелось, смыть с себя грязь и переодеться.

Помыл испачканное лицо, натянул на себя новый поддоспешник. В дверях бани появился челядинник.

– Княже, там дружинники во дворе тебя ждут!

По – быстрому, при помощи слуг напялив на себя доспех, я вышел из бани.

Командиры стояли нестройной гурьбой, активно и громко при этом галдя, как на торге, обсуждая последние известия. Но в тоже время все они были в доспехах и при оружии. При моём появлении гвалт голосов стих, все подтянулись, а их взоры скрестились на моей персоне.

Из передних рядов вперёд вырвался мой пестун Перемога и громко прокричал, размахивая при этом саблей:

– Веди нас в бой князь! Мы все присягали на верность твоему отцу, теперь настал черёд служить тебе! – и, поднабрав в лёгкие побольше воздуха, что есть силы он прокричал. – Слава нашему князю Владимиру Изяславичу!!!

И воины дружно, хором грянули: – Слава!!!

Дождавшись, когда стихнут раскаты их луженых глоток, я взволнованно произнёс:

– Спасибо вам други мои за верную службу! Но сейчас не время говорить, но время действовать! Поэтому, собирайте и готовьте к бою вверенные вам подразделения, утром мы должны выступить на Смоленск!

Если раньше лишь крепость и княжеский терем напоминал разворошённый муравейник, то сейчас проснулось и засуетилось всё Гнёздово. Его жители, во главе со своим посадником Гаврилом Хотеславичем, самостоятельно, без моего ведома, сформировали сотни и изъявили желание отправиться в поход вместе с моими полками. Обижать отказом я их не стал, хотя они мне, в общем – то, и не требовались, особенно в свете прибытия в наш стан некоторых бояр и купцов со своими личными дружинами.

Разрозненные боярско – купеческие отряды, вырвавшиеся из Смоленска, приходили в Гнёздово в течение всех суток. И к утру следующего дня их набралось четыре сотни конников. Основная же масса смоленских бояр заняла выжидательную позицию, не присоединившись ни к одной из противоборствующих сторон, слиняв по – тихому в свои вотчинные сёла. Нет сомнений, что они дожидаются победителя, кто бы ни одержал верх в этой схватке за власть.

После обеда, пока я приводил себя в порядок в бане, с улицы раздались громкие крики, тревожно залаяли собаки. Несмотря на то, что я был полуголым, сразу рванул на выход и в дверях чуть лоб в лоб не столкнулся с десятником охраны.

– Княже! – он был так возбуждён, что напрочь позабыл о всякой субординации. – Галеры наши вернулись!!!

Я выдохнул с облегчением, испытав ни с чем несравнимое удовольствие. Об этом своём полке я переживал больше всего. По – быстрому напялив на себя кафтан, я, вскочив на тут же подведённого коня, и мы помчался на пристань.

И действительно, к Гнёздовскому причалу, швартовались мои галеры, появившиеся здесь так неожиданно, словно по – волшебству! С первой флагманской галеры слышался отборный мат Анфима или как там это «творчество» потом будет называться, «боцманские морские загибы», что ли?