— Даша.

— Да, милый.

— Там повар на кухне новую порцию пирожков достал из духовки, вроде с яблоком. Хочешь попробовать?

— Ой, не надо только со мной как с ребенком, если вам надо пошептаться, то можно так и сказать, а не придумывать уловки. И я все вам припомню, как рожу. Ты понял меня, Вершинин?

— Ты такая сексуальная, когда злишься, мой любимый колобок.

— Прекрати и помоги подняться.

Дашка уходит, гордо подняв голову, выпятив пузо, а я так и стою около зеркала, но смотрю на Романа.

— Кто он? Кто посмел обидеть самую независимую и гордую девочку?

— Ты знаешь, папа наверняка рассказал.

— Владимир Сергеевич не любит болтать, ты знаешь.

— Преподаватель наш из университета, познакомились летом в деревне, он гостил у тётки, а потом встретились снова в городе. И он, как назло, оказался моим преподавателем.

Рома ничего не говорит и не спрашивает, просто ждет.

— Закрутилось как-то быстро, папа запретил, наговорил много чего, я не послушала, не поверила, обиделась, а у него жена на самом деле беременная.

— Хм…интересно.

— Я напилась, проснулась у Анри, короче, спонтанные поступки с отсутствием мотивации теперь моя стихия.

— Хорошо, что не рассказала Даше, ей не надо нервничать, а то накрутит бог весть что, на разборки еще потянет.

— Да мне и самой не хочется никому рассказывать.

— Вы говорили?

— Нет.

— Но ты ведь разумная девочка, Маша, надо поговорить. Ты все решила за двоих, сделав выводы, как тебе кажется — правильные, не узнав от первоисточника, в чем проблема. Это как диагноз болезни: нельзя доверять одному доктору, даже двум нельзя.