Больница встретила острым запахом медикаментов, нас сразу же пропустили, а медсестра еще и сопровождать вызвалась. Мы поднялись на второй этаж и прошли в самый конец, где была палата для буйных пациентов.

Я никогда не видел Тимура в человеческом облике, мы общались на эмпатическом уровне, но этого хватало для заботы друг о друге, и было любопытно, как же он выглядит.

Тим оказался очень худым подростком лет тринадцати, отросшие до плеч смоляные волосы, брови вразлет, тонкие губы, острые скулы. Мальчишка вырастит настоящим сердцеедом, каким когда-то был я. Тимур сидел на кровати, поджав под себя ноги, и смотрел в небольшое окошко, что было зарешечено, но активности не проявлял. Кое-как заставил медиков пригнать доктора и открыть дверь, Тимур не сумасшедший, а если и так, то пусть меня запирают в такое же место.

— Здравствуй, Тим.

Он резко повернулся ко мне, стоило подать голос, сморщил нос, принюхиваясь, и после этого подскочил бы, но перебинтованная нога была пристегнута к кровати. Видимо, ему вкололи убойную дозу питательных веществ, раз гипс не наложили.

Под моим взглядом лечащий врач стушевался, достал ключик и отстегнул подростка, который сразу же скинул оковы и побежал ко мне, прижимаясь лицом в район солнечного сплетения и крепко обнимая. Неловко обнял его в ответ и улыбнулся.

— Поедем кататься?

Он поднял заплаканное лицо и тоже постарался улыбнуться.

— Я ждал, - прошептал мальчонка, — ждал, когда ты придешь за мной, верил.

Не выдержал и сам крепко прижал его к себе. Никогда не проявлял особого сострадания к сиротам, есть они и есть, но судьба конкретно этого ребенка не безразлична мне, ощущение, будто он мой младший брат, бросить которого не имел права.

Ничего, у этого ребенка теперь будет все, он вырастит и станет моей опорой, если не приемником, в сложившихся то обстоятельствах.

— Молодец. Ну что, поехали домой?

Мать неодобрительно цокнула языком, и я на инстинктах отрицательно отреагировал на это, повернулся к ней и осклабился, из-за чего она от неожиданности сделала шаг назад.

— А где Она? — робко спросил Тимур.

Внутри все сжалось. Говорить этому ребенку, что женщина, которая нам помогла, мертва, я не мог. Просто язык не поворачивался.

— Она мне не мама, но при этом почему-то кажется, что это так. Не могу объяснить.

Я вспомнил ее взгляд, когда Тиму стали поднимать в вертолет. Наш мир горазд на странности, но что они признают друг друга, что у ищейки появится материнский инстинкт к оборотню, а у оборотню к ищейке привязанность, какая бывает у ребенка к матери — просто невозможно.

— Она ищейка, Тим, а ищейка не может общаться с оборотнями. Надеюсь, ты понимаешь.

— А кто такие ищейки? И почему не могут? — парнишка выскользнул из моих рук и теперь стоит напротив, пытливо смотря в мои глаза.

Мда, кажется, паренек вообще ничего не знает о мире, в котором оказался, но это поправимо, я обучу его всему, что знаю сам.