Гарри кивнул. И я стала делиться своими выкладками. В том числе про наработки нацистов по созданию сверхлюдей.

— Не удивлюсь, если и это зелье было модифицировано в Рейхе, — сказала я, — чтобы у суперсолдата не было и тени сомнения, чтобы он не попытался избежать своей «героической» участи. Но оно могло давать сбои. А часть записей попала к моему прадеду.

Северус задумался. Гарри расспрашивал меня и хмурился. Мэгги была в ужасе.

— Гарри, ни за что не соглашайся! Лучше довериться мистеру Краучу, он никогда не воспользуется своей властью. Помнишь, ты рассказывал, что твой крестный иногда странные вещи говорит? Это может быть последствием внушений. Бедный мистер Блэк!

— Склонен согласиться с Гермионой, — кивнул Северус, — очень многое совпадает. Мистер Поттер, мы с вами не были друзьями, но я никогда не желал вам подобной участи. И совет мисс Смит очень дельный. В любом случае с выбранным вами наставником стоит обменяться клятвами. И тщательно проверить зелье у независимых специалистов. Например, в Гильдии зельеваров. Риск слишком велик. Анимагия — очень древний раздел волшебства, он восходит к первобытным временам. Там все основывается на инстинктах, чувствах, интуиции. Готовых схем не существует. Маг обращается к самому себе, своим истокам. Это всегда очень опасно.

— Спасибо, сэр. Знаете, я бы скорее обратился к вам. Может, вы меня и не любите, но вы со мной честны. А это дорогого стоит.

Северус в ответ на это признание чуть заметно улыбнулся и наклонил голову.

— А Блэк тебе рассказывал, что случилось в Годриковой Лощине в ту ночь? — спросила я. — Ведь он мог там быть.

— Он не помнит, — ответил Гарри, — совсем ничего не помнит. И что самое странное, его это совершенно не беспокоит.

— Вот это да! — пробормотали мы с Мэгги, а Северус широко распахнул глаза.

Гарри грустно усмехнулся. Я схватилась за голову.

— Тролль знает, что такое!

С Сириусом Блэком все было ясно. Узнать бы, что там с Джеймсом Поттером. Может быть, они с Лили все-таки попытались избавиться от магических закладок?

— Как это все ужасно! — проговорила Мэгги. — Ведь никто из нас не хочет ничего плохого. Ни я, ни Гарри, ни Гермиона, ни вы, сэр. Просто жить, учиться. А получается, что это кому-то мешает. Как будто это что-то плохое — иметь семью, дом. Почему нас не могут оставить в покое?

— Всеобщее благо, — пробурчала я.

— Подожди, — насмешливо проговорил Гарри, — разве всеобщее благо не подразумевает благо всех?

— Ну, конечно, нет, — я чувствовала, как кривятся мои губы. — Всеобщее благо — эта такая гадость, ради которой все должны отказаться от своего блага. В выигрыше останутся некоторые личности, но их не так уж и много.

— Довольно цинично, — заметил Северус.

— Этому нас учит мировая история, — вздохнула я. — Тут смешно другое. Если кто-нибудь весьма доходчиво объяснит этим личностям, чем они на самом деле занимаются, то они будут шокированы. Обзовут нас циниками и будут доказывать, что их не так поняли. Они действительно считают, что это и есть всеобщее благо. А личные мечты о семье, благополучии близких, своем доме, учебе, познании мира — это недостойно и низко. От этого надо отказаться для более «высоких» целей. В крайнем случае, отложить на потом. Хотя никакого «потом» не будет. «Высокие» цели будут множиться как кролики по весне. К тому же, многие просто не доживут до «светлого будущего». Нет ничего более постоянного, чем временные трудности, которые надо просто перетерпеть.

Северус тряхнул головой.