Худой как палка немолодой таможенник в несвежей форме мельком проверил документы.

— Добро пожаловать в столицу Британской Гвианы, Джорджтаун, — сказал он блёклым голосом человека, уставшего с самого утра.

Дёрнув подбородком, подзываю ближайшего индуса, ошивающегося в порту.

— Господину угодно снять комнату и освежиться после дальней дороги? — Беспрерывно кланяясь, вопрошает опрятно одетый, молоденький индус, — меня зовут Ананд, буду рад помочь.

— Господину много чего угодно, — отвечаю чуточку насмешливо, но у господина на все его хотелки не хватит средств.

— Понимаю проблемы молодого господина, — улыбается индус, — ночлег, стирка, мытьё и вкусная еда за три шиллинга устроит вас?

— Побойся богов, Ананд! Три шиллинга? Ты хочешь предложить мне свою девственную сестру и продать дом?!

Торгуемся самозабвенно, в процессе отойдя на пару десятков шагов в сторону, и наконец приходим к компромиссу. Ананд подхватывает мой скромный багаж — что-то вроде сигнала занято местным, и отправляемся в расположенный неподалёку индийский квартал.

К индусам в обществе почему-то относятся как к единому народу, хотя вернее будет — как к гражданству. Сотни народов, тысячи каст [57], заморочки с верой…

Одни сталкиваются с копающимися в нечистотах неприкасаемыми, после чего переносят своё жалостливо-презрительное отношение на все народы Индии. Не понимая (или скорее не желая понимать), что труд неприкасаемых нередко оплачивается лучше крестьянского.

Другие сталкиваются с брахманами или сикхами, после чего переносят уважительное отношение на все народы и касты и Индии. Дескать — просветлённые, гордые…

На самом же деле национальные и кастовые различия так велики, что куда там многонациональной России! Есть воинственные и трусливые, порядочные и вороватые — и поведение это буквально вдалбливается в кастах, практически программируется.

Ананд из вайшья, что понятно по некоторым деталям — у меня полтора года соседом по общаге был индус, слегка повёрнутый на традициях и национализме. Не то чтобы я жаждал просвещения… но ошмётки оного в голове сохранились.

Позже, правда, оценил непрошенную информацию. Если умеешь ориентироваться в сложной социальной системе индусов, в индийских кварталах можно рассчитывать на особое отношение. Ну и понимание, к кому можно обратиться при необходимости, не лишнее.

Запахи ударили в нос — специи, благовония и… а вот ожидаемого запашка канализации и мусорных куч не оказалось. Не сказать, что очень уж чисто, но нормально.

Небольшая, очень этническая гостиница в пару десятков комнаток, густо пропахшими благовониями. Масса безделушек и талисманчиков, курильниц для благовоний и прочей восточной мишуры.

— Леванья, молодой господин, — на хорошем английском представилась немолодая, но всё ещё красивая женщина, — владелица этой скромной гостиницы. Буду рада услужить молодому господину.

Машинально кланяюсь ей тем же манером, но чуточку иначе — как кшатрий. Всё тот же Прабодх с его увлечением историей, чтоб его… По отцу я из достаточно старого, но мелкого и ничем не выдающегося немецкого дворянства. Офицеры не выше полковника (дважды за всю историю рода), мелкое и среднее чиновничество, преподаватели в университетах, инженеры, школьные учителя. Ничего такого, право слово — процент дворян в Германии уступает только польскому [58], а привилегий нет уже давненько.

За полтора года привык, теперь вот при общении с индусами чуть ли не на автомате включаю кастовость. Прабодх, если не считать национальных тараканов, был неплохим соседом — уживчивым, спокойным, тихим. Правда, благовониями всю комнатушку завонял!

Приехавший на учёбу брахман шарахался от земляков, как чёрт от ладана. Оказывается, в Европу и обе Америки перебираются всё больше представители низших каст, высшим и на родине неплохо. Во мне же индус нашёл ровню и якорь, обучая заодно правильной жизни — в своём, истинно верном понимании.