Но уходить, вопреки словам, не спешил, пояснив несколько нехотя:

— Время. Поц этот взял денежки, чтобы слить матч и не слил. Ладно, бывает… простили, тем более пообещал слить следующий матч. Дали ещё денег, так он снова нас кинул! Нет, ты понимаешь?!

— В итоге поцы теперь вы, — хрюкнул смешливо Мэнни, хлопнув в восторге ладонями по спинке скамьи, отчего та жалобно загудела.

— Понимаешь… — печально согласился наниматель, — и ладно бы… Студент этот из хорошей семьи, отошли бы в сторонку, не стали бы связываться. Ну… всё равно предъявили бы счёт к оплате, только позже. Нашли бы, на чём подловить — чисто из принципа.

— Это правильно, — закивал запутавшийся негр, — ну так…?

— Болтать начал, — уныло сказал еврей, — пока в своём кругу, но язык распустил сильно. Если эти мальчики будут считать, что смогут кидать букмекеров и им за это ничего не будет, нашему бизнесу конец. И возвращать позиции придётся большой кровью — не одного обнаглевшего студента наказывать, а десятки.

— Раз! И всё, — закивал Мэнн понимающе, — эт правильно! Я завсегда говорил, что лучше пару раз жёстко поработать, потом проблем меньше будет. Чтоб боялись! Пятьсот долларов, говоришь?

— Не мог я такое сказать! — Возмутился наниматель, — Да не оборачивайся ты! Триста, и то потому, что доплата за срочность!

— Это несерьёзно, — Мэнни сделал вид, что приподнимается со скамьи, приподняв массивный зад.

— Несерьёзно?! — Возмутился горбоносый, — вы его послушайте — триста долларов ему несерьёзно!

— Кто этот меня слушает? — Насторожился чернокожий, хватаясь за револьвер.

— Никто, молодой человек, никто! — Нервно успокоил его еврей, — присказка это такая.

— Аа… а то глядите!

— Хорошо… триста пятьдесят, из них сто пятьдесят авансом. И револьвер. Чистенький, мексиканский, даже номеров нет [142]!

— По твоему, револьвер стоит сто пятьдесят долларов? — Возмутился Мэнни, — четыреста пятьдесят!

— Может и правда другого исполнителя найти? — Вроде как про себя сказал еврей.

— Четыреста и это моё последнее слово! — Твёрдо отрезал негр, напрягшись опасливо. Он согласился бы убить и за вдвое меньшую сумму… но раз уж прёт!

— Эх… ладно! Тогда пулю ему в голову и… язык отрезать — за болтовню, да руку — потому что деньги брал, а отрабатывать не хотел!

— Сперва пулю или язык? — Деловито осведомился чернокожий.

— Пулю, молодой человек! Конечно пулю! Нам не помучить его, а просто предупреждение вынести слишком наглым мальчикам.