– Из УПО жалуются, что ты их избегаешь.

– Я все еще на таблетках. Мой доктор говорит, что мне лучше повременить со слушаниями, пока не закончу прием. Пусть поговорят с моим адвокатом.

Ноласко откинулся на спинку стула.

– Мне нужно, чтобы кто-то собрал все бумаги по Ковбою и закрыл это дело. Да и в Комнате Банди пора прибраться. Бумаги разложить по коробкам и сдать в хранилище. Полагаю, у тебя есть для этого время.

Задание, конечно, было оскорбительным, но зато оно означало, что у Трейси будет законный повод несколько дней не появляться в Центре юстиции, и это ее устраивало.

– Не проблема, – ответила она.

– Вот и хорошо. Сразу и приступай к делу.

Она встала и пошла к двери. Пребывание в одной комнате с Ноласко вызывало желание немедленно принять душ.

– Ты должна была знать, что хорошо это не кончится, – сказал он.

Вот оно. Она подозревала, что босс не сдержится. Слишком уж у него большое эго, как будто сама природа предназначила его для того, чтобы быть ослом. Она развернулась: Джонни все так же сидел, развалившись, на своем стуле. Жалкий, ничтожный тип с задатками социопата. Трейси ему почти сочувствовала. Однако острее всего она ощущала сейчас другое: сомнение, которое временами накатывало на нее еще дома, в Седар Гроув, ощущение того, что в этой истории что-то не так.

Кроссуайт выдавила из себя улыбку.

– Я сообщу тебе, когда все кончится, – сказала она.

Выходные она провела с Дэном в Седар Гроув. Они готовили гурманские обеды, смотрели фильмы, валяясь на диване, заедали их попкорном и конфетами, долго спали. В понедельник утром она встала рано, чтобы ехать в Сиэтл, и почувствовала, что ей не хочется уезжать. Перспектива идти на работу уже не возбуждала ее, как прежде. Она решила, что готова поменять жизнь, оставить полицию и насовсем вернуться в Седар Гроув. Хотела было сказать об этом Дэну, но потом решила подождать – пусть это будет особый момент.

Понедельник и вторник она провела в Комнате Ковбоя, складывая в коробки опросные листы, блокноты, календари, вычищая ящики. С одной рукой это было не так просто, но она никуда и не спешила. К концу второго дня набила бумагами дюжину коробок, наклеила на них ярлыки и оставила в комнате, откуда их должны были забрать и перевезти в хранилище. Закрыв последнюю коробку крышкой, она остановилась и осмотрела помещение. Стены снова стали голыми, к старым дыркам добавились новые: от кнопок, на которых висели схемы и фото. Столы были пусты. Телефоны и компьютеры скоро тоже отключат. У этой комнаты была мрачная история, но итальянский обед, устроенный им здесь Верой, и тост Фаццио, когда они пили за командную работу, она не забудет никогда. Правда, теперь ей казалось, что она подвела и их, своих товарищей. Ведь у них у всех было одно желание – доказать, что Ноласко ошибается, и поймать Ковбоя.

Трейси погасила свет и уже собиралась закрыть дверь, как вдруг на ее столе зазвонил телефон. Она не хотела отвечать, уверенная, что это звонит босс, но передумала, решив, что не доставит ему удовольствия считать, будто она его избегает. Она снова включила свет, подошла к столу и подняла трубку.

– Детектив Кроссуайт, – сказала она. Ответа не было. – Алло?

Голос, мужской, промямлил в ответ:

– Извините. Я не думал, что вы прямо так ответите. – Не Ноласко и не Вик.

– С кем я говорю?

– Я лучше не буду называть себя.