Пришлось еще немного подождать, пока наполнится ванна, а потом Дора все же вышла, и Бьянка, кое-как выбравшись из платья, стянула через голову сорочку и бросила ее в мыльную пену. Затем забралась в воду сама и принялась изо всех сил растирать с мылом небольшое пятно на ткани. Усилия имели успех, так что, когда Дора вернулась, Бьянка уже безмятежно развалилась в теплой воде, а мокрая сорочка висела на бортике.

– Миледи! – Дора всплеснула руками. – Что это вы стиркой занялись?

– Случайно в воду соскользнула, – пояснила Бьянка и внезапно обрадовалась своему маленькому успеху. Дора, похоже, так ничего и не поняла, а значит, любопытных взглядов и перешептываний на кухне не будет.

Бьянка позволила вымыть себе голову, затем, когда процедура была закончена, облачилась в длинный нежно-розовый халат. Дора, следуя приказам хозяина, не отходила больше ни на шаг, и даже когда Бьянка улеглась под одеяло, поставила рядом поднос с теплым чаем и печеньем, а сама устроилась в кресле.

– Выпейте чай, миледи. Он с ромашкой и мятой, успокаивает. А я здесь посижу.

Она годилась ей в матери, эта Дора. И вела себя так… тепло, что Бьянке тотчас захотелось уткнуться лицом в ее ладони и тихонько пожаловаться на столь бурно прошедшую ночь.

Но Дора все же не была ее мамой, а потому Бьянка просто выпила чай, вяло сжевала печенье с шоколадной прослойкой, а потом завернулась в одеяло и закрыла глаза. Усталость брала свое, но, проваливаясь в сон, Бьянка попыталась себе представить мамины руки и с досадой поняла, что не может. Образ начал стираться, расплываться, словно капля акварели в банке с водой. Зато руки Сандора она видела очень даже ясно. И вот в его теплые, шершавые ладони она бы уткнулась лбом.

Удивление.

Как же так?

И после всего, что было, ей хочется поплакать на его плече?

Да Всеблагий, как такое возможно.

Но, как бы там ни было, именно сейчас, когда она так несчастна и одинока, ей хотелось, чтобы он был рядом. И сожаление о том, что вряд ли это когда-либо теперь случится, рвало, резало словно бритва.

С губ так и рвался вопрос – что ж у них все так глупо и несуразно получилось?

А потом Бьянка уснула глубоким сном без сновидений.

Когда она открыла глаза, спальня была залита ярким солнечным светом. Значит, время перевалило за полдень. И, невзирая ни на что, она продолжала жить себе дальше.

«Ну, а с чего ты взяла, что непременно умрешь? Если бы все невесты умирали после первой брачной ночи, то кто бы вообще жил?»

Бьянка горько улыбнулась потолку. Да, конечно. От этого еще никто не умер. Тем более, если вдуматься, все происшедшее могло приключиться с ней, выйди она замуж и за кого-нибудь другого. Только вот… все равно хотелось, чтобы с Роем Сандором было все иначе.

Бьянка шмыгнула носом и поняла, что если и дальше будет думать в этом ключе, то расплачется. А плакать в присутствии Доры не хотелось. Взгляд метнулся к креслу, в котором ночью сидела женщина, оно пустовало.

– Дора, – на всякий случай позвала Бьянка.

– Ее здесь нет, – ответил Сандор откуда-то снизу и сбоку.