Мельфор был твердо убежден в причастности к этому Льер, о чем постоянно напоминал.

Неизвестный парнишка принес взрывник в красивой упаковке. А до этого он, Рой, обмолвился Ларно о том, что скоро все раскроется.

У Роя складывалось ощущение, что неведомые пауки-тени плетут вокруг него сети, а он тычется вслепую, как новорожденный котенок, будучи не в состоянии выбраться из этого леденящего душу лабиринта.

И Бьянка… одна дома.

А если этот неведомый убийца явится за ней?

Да нет же, Дора получила все распоряжения…

Он раздраженно потер переносицу и посмотрел в маленький прямоугольник окна.

Светало. Убогие силуэты лачуг чернели в наливающемся светом воздухе подобно гребню мифического дракона. И стояла тишина, сонная, чарующая. Те самые предрассветные часы, когда сон слаще всего. Но отчего-то наступающее утро не приносило ни радости, ни успокоения. Рою казалось, что он сам погружается все глубже и глубже в отвратительную зловонную трясину. И если в ближайшие дни не найдет за что ухватиться, то непременно погибнет сам, да еще и за собой кого-нибудь утащит.

Ощущения липкой жижи на теле было таким правдоподобным, что он передернулся. И, выругавшись, снова побрел на кухню. Денек предстоял долгий, так что следовало бы взбодриться.

Аккурат после завтрака, то есть около десяти часов утра, лорд Сандор ступил на крыльцо вверенного ему ведомства. Он поднялся по широким ступеням, облицованным черным гранитом, и помедлил перед тем, как нырнуть в холодное и душное нутро здания. Все же утро выдалось великолепным, солнечным, свежим, как будто умытым. Когда весь город, словно яркая картина, украшен мазками цветущих клумб, мало приятного в том, чтобы вести допросы. Ему бы хотелось вернуться домой, взять за руку Бьянку и отправиться с ней на прогулку. Чтобы ловить на себе ее взгляды, порой удивленные, порой сердитые. Чтобы млеть от ощущения ее тонких пальцев в своей грубой руке, и чтобы сердце пело… от радости, просто оттого, что миновала еще одна отвратительная зима Рехши и что теперь все цветет и благоухает, а небо чистое и синее.

Рой вздохнул и толкнул тяжелые резные двери. Еще через удар сердца они сомкнулись за его спиной, отрезая от солнечного и счастливого утра.

Сидящий за столом дежурный вскочил и отсалютовал Рою.

– Ларно и Шико подготовлены? – осведомился Рой, принимая из рук парня корреспонденцию.

– Да, ваше превосходительство! – отчеканил тот. – Все как вы распорядились. Ларно из камеры перевели в допросную с утра, а Шико…

– Что с ним?

– Пришлось его посадить в камеру, – смущенно заметил дежурный, – с ним что-то не так, вашество. И связать пришлось. Он кусается.

Рой только бровью дернул. Кусается… Значит, то, что он учудил с Бьянкой, не злая шутка и не желание сделать гадость. Тут, видать, случай куда более серьезный и печальный.

– Отправь посыльного в инквизицию, – сказал он, устало потирая переносицу. После бессонной ночи, проведенной за столь интересной книгой, в глаза как будто песка насыпали. – Пусть передадут мастеру Нирсу, что я его буду ждать после обеда со всем необходимым оборудованием для обследования Шико.

– Слушаюсь, вашество! – радостно отчеканил дежурный, а Рой, сграбастав корреспонденцию, пошел в кабинет.

Он совершенно не разделял бойкого настроя юного сотрудника ведомства. Хотелось домой – и к Бьянке. Даже не заниматься с ней любовью, нет. Просто положить голову на колени и спать. А вместо этого придется проводить время в изматывающих беседах с представителями сливок местного общества.