Глава 8

Некоторые особенности тайного сыска

Остаток пути проделали в тягостном молчании. Бьянка, правда, то и дело тихонько вздыхала и как будто порывалась что-то сказать, но каждый раз умолкала.

Рой, вжавшись в бок кареты, лишь бы не коснуться ненароком дорогой супруги, тоже не торопился что-либо говорить. Причина тому была одна-единственная: он понятия не имел, что теперь сказать, когда выяснилось, что его жена, оказывается, чудом вышла невинной девушкой из спальни его величества. Все стало очень просто, и, что уж там отрицать, он невольно радовался тому, что еще никто не коснулся этого белоснежного цветка. Но при этом все усложнилось. Сильно усложнилось.

Он и сам не понимал, когда она успела так его зацепить, эта маленькая ведьма с ледяными глазами и звонким голосом.

Когда передавала украденные артефакты, а он выудил из сумочки шелковые панталончики с оборками? Именно тогда перед глазами и вспыхнула донельзя яркая картинка, как этот шелк ласкает нежную кожу бедер. Почему-то уже тогда он подумал, что у Бьянки стройные и невероятно красивые ножки с острыми коленками и тонкими лодыжками. Этакая фарфоровая статуэтка, нежная и хрупкая.

Или, может быть… когда он увидел ее мечущейся в бреду? Беззащитной, такой несчастной. Ее мучили кошмары, и он догадался, какие именно. И внезапно проснувшаяся совесть вгрызлась в душу игольчатыми зубами. Как странно. Рой убивал, не задумываясь. А тут – всего лишь страдания какой-то избалованной девчонки. Даже нет, не просто девчонки, а дочери Роланда Эверси, убийцы и подонка.

А может… когда ремень оставил на идеальной попке красную полосу?

Рой сжал зубы, казалось, сейчас эмаль начнет крошиться.

Вот про ремень и про вид Бьянки без панталон было бы лучше вообще не вспоминать, потому что тогда он может окончательно потерять рассудок и довершить начатое. Прямо на этом не очень-то чистом диване, обитом изрядно вытершейся кожей.

И Рой заставил себя думать все же о том, чего не мог понять: каким образом дочь заклятого врага стала представлять для него ценность.

Он ведь… хотел отомстить вначале. И нянькаться с Бьянкой не собирался, так и думал, что сразу заделает ей ребенка и отошлет от себя подальше. Ему даже немного хотелось увидеть Бьянку несчастной, униженной, как будто тем самым она бы вернула ему долг, его собственную украденную жизнь, которую он провел в грязи и трущобах, а должен был – на бархате и золоте.

Ненависть, горящая в ее ледяных глазах, забавляла.

Он мог наиграться, сломать и выбросить ее. А потом оказалось, что у столь нежной на вид юной особы ого-го какие шипы, да в придачу еще и весьма буйное воображение. Использовать клеящие артефакты на чулках, чтобы закрепить над дверью кувшин с водой, – это было достойно по меньшей мере уважения.

Рою стало смешно и весело. И темная, липкая злость истаяла, как последний снег под лучами весеннего солнца…