Впрочем, о методах мистера Милвертона она
Как же она ненавидит этого человека!
Как избавить мир от мерзавца? Пробраться и убить его – рукоятка револьвера прохладной тяжестью легла в руку Ирэн, ей стало не по себе – перед глазами проплыли посиневшие губы адмирала, его безжизненное лицо. Нет – больше никаких трупов! Поступить с этим негодяем так, как он сам привык поступать со своими жертвами…
Размышления Ирэн оборвал стук молоточка у входной двери. Наверняка у жильцов есть собственные ключи, значит, это не мистер Холмс! Нагрянула полиция?
Она устремилась к окну, тут же отпрянула, спряталась за портьерой.
Стоит подумать, что все худшее уже позади, как случается самое ужасное!
Там, прямо перед крыльцом, остановилось ландо, слишком роскошное для замызганных лондонских мостовых. На голове пассажира была тирольская шляпа, украшенная пером фазана, слишком броским по меркам британского строгого вкуса. Лицо он прикрывал широким меховым воротником, хотя ночной ветер стих, а дождь прекратился. Он был довольно плотной комплекции – набрал еще пару фунтов за последнее время! – вздохнула Ирэн и юркнула в кухню. По пути обогнула объемистый турнюр домовладелицы, направлявшейся ко входной двери, подхватила за локоть парнишку Картрайта, не успевшего дожевать гренку с куском холодной говядины, и потащила к черному ходу, на ходу приговаривая:
– Отправим мистеру Холмсу телеграмму! Чего сидеть здесь без всякого толку?
Встреча с его высочеством Вильгельмом Сигизмундом фон Ормштейном, князем Кассель-Фельштенским, наследником престола Богемии, не входила в ее планы.
Во всяком случае, до завтрака!
Пока они добирались до Сент-Джеймского парка, утренний туман успел рассеяться, благотворительные организации еще не успели убрать складные столики, но на подносах остались одни крошки! Бродяги и прочие обездоленные разбредались прочь – кто сыт, кто голоден.
Ирэн очень хотелось есть, но сейчас гораздо больше, чем еда, ее интересовали дамы-волонтеры!
Еще никогда мисс Адлер не приходилось обращаться за помощью к особям своего пола, за исключением чужой и собственной домашней прислуги. Впрочем, милейшая мисс Пристли, которую язвительный мистер Уайльд окрестил «существом», составляла исключение. Она не была леди – Пэм была слишком передовых взглядов для такого старомодного определения!
– Мэм, найдется у вас краюшка хлебушка для бедных сироток? – захныкала Ирэн, остановившись у столика с эмблемой «Лиги женского голоса». Мисс Пристли как раз была занята тем, что снимала передник, посмотрела на бродяжку искоса, как птичка. Ирэн продолжала, понизив голос: – Не признаете меня, мэм? Может, у вас найдется, по доброте, дамская шляпка или платок, обтереть лицо?
Пэм прищурилась, всматриваясь в замурзанное созданье, наконец, узнала, ахнула, подавила улыбку, склонилась через столик, поманила к себе и шепнула:
– Ни в коем случае! Ваши портреты во всех газетах, вас ищут!.. – Девушка выпрямилась и добавила уже в полный голос: – Обед надо заработать, джентльмены. Помогите-ка мне с этими подносами. Несите туда!
Она махнула рукой в сторону странного агрегата, похожего на экипаж, в который забыли впрячь лошадей. Картрайт опасливо обошел агрегат:
– Здорово, мэм! У вас самодвижущийся экипаж?
– Да. Хватит истязать животных на перевозках тяжестей. Когда меня изберут в парламент, я буду бороться, чтобы лошадей повсеместно заменили такими машинами!
– Болтают, одна такая штука взорвалась, и механику оторвало голову…