— Если ты думаешь, что я откажусь от затеи, то очень сильно ошибаешься.
— И в мыслях не было, Александр. Иначе зачем бы я тебе это вот все отдал?
Логично, блин. Но подозрительно.
— Не зыркай так, я без задней мысли, — правильно расценил мою неуверенность Герман Романович. — Я прекрасно понимаю, что с политической точки зрения это очень сомнительный поступок. Но… я чувствую, что поступаю правильно. Да и ты заслужил.
— Спасибо.
Больше дядька ничего не стал говорить — вздохнул, покачал головой и отключил связь. А я еще несколько минут стоял в прострации, не решаясь вскрыть полученные файлы. И знаете, что самое печальное? Так и не решился. Несколько раз порывался дать Кумо команду на разархивацию, но останавливался в последний момент. Так ни до чего не додумавшись, я аккуратно сложил инструмент, протер лицо, стряхнул пыль с комбеза и бомбера, да побрел к лифту — мне нужно было срочно кое с кем посоветоваться. И нет, не с Рином. И не со Степанычем. Сейчас мне были важнее эмоции, нежели голая рациональность…
— Вроде бы то самое место, а, Кумо?
— Ответ положительный, капитан Заварзин. Я постарался учесть смещение с точностью до пяти километров — извините, на большее не хватило вычислительных мощностей.
— Да и так с запасом, чего уж там, — отмахнулся я, пристально вглядевшись в обзорный экран, выведенный помощником в виртуальность. — Далековато папенька забрался…
Да-да, вы не ошиблись — я таки решился на поисковую операцию. После долгих сомнений, еще более долгих сборов в последней попытке оттянуть неизбежное, и после бесконечных уговоров самого себя. И только сейчас, пересчитав координаты ухода в последний прыжок яхты «Аделаида» с учетом смещения ближайших значительных масс за теперь уже семь лет, привел «Набат» в нужную точку. Что характерно, кроме извечного межзвездного вакуума, ничего в ней не обнаружил. Экран был абсолютно пуст — если не считать тусклых искр близлежащих светил — а космос привычно безмолвен. Но это все пока. Пройдет совсем немного времени, и с борта моего корабля стартуют понтоны — сначала для, так сказать, сканирующих «погружений», а потом, если повезет, то и за добычей «нырнут». А там, глядишь, и «Спрут» подтянется — от капитана Рина не спрятаться и не скрыться, особенно если ему еще и Степаныч помогает. Да, я сорвался с места внезапно, никого не предупредив, но понимания у соратников не встретил — тот же кэп уже через полчаса всполошился и позвонил. Еле отбрехался, сославшись на нерешительность, помноженную на мнительность. Впрочем, Рин-сан сумел понять и простить, но посулился в ближайшее время подтянуться на огонек, благо текущие координаты я ему передал. По самым грубым прикидкам, мне осталось не более пары часов одиночества. И да, я все понимаю — техника безопасности, осторожность, все дела… но и меня понять можно — нервы, и все такое. Все-таки итог семилетнего ожидания, хотя один год можно смело вычесть — тот, что я проторчал в подпространстве. Да и не хотелось, если честно, толпу народа и кучу кораблей привлекать — это личное, и расхлебывать надо самостоятельно. Невзирая на обстоятельства, ага.
— Кумо, обстановка?
— Все спокойно, капитан Заварзин. В пределах прямой видимости сканеров пространства кораблей не зафиксировано.
Это радует. Сектор довольно оживленный, на стыке между владениями сразу трех кланов, в том числе и Завьяловых. Пересечение как минимум двух крупных трасс. Но, на мое счастье, за семь лет точка входа в подпространство пропавшей «Аделаиды» порядочно сместилась от наиболее оптимальной. Сейчас грузовики и пассажирские лайнеры, перемещавшиеся между тройкой перевалочных станций, выходили на прыжок по совсем другой траектории. Если специально меня не искать, или не знать точно моего текущего местоположения, случайно фиг наткнешься. На что, собственно, и был расчет.
— Так, Кумо, выводи поисковую сферу.
— Процесс активирован, капитан Заварзин.
— Благодарю. Оптимальные точки просчитал?
— Так точно, сэр, все три на схеме.
— Думаешь, трех достаточно?
— Для первого импульса вполне. Мы же это уже на практике выяснили, причем неоднократно.
— Да это я от волнения.