Я с ожесточением ударил ногой в стеллаж.

— Что такое⁈ — участливо спросил меня следователь.

— Ведь если там сокровища, а мы их не находили, они же все государству уйдут? И нам никаких двадцати процентов не «обломится»?

Следователь с интересом посмотрел на меня.

— Странно, что об этом говоришь ты, а не Евгений Семёнович.

— Так, обломится или нет? — повторил вопрос я, внешне «зверея».

— Если не ваше, то не «обломится». Если вы нашли, то вам полагается, ты правильно сказал, до двадцати процентов. Смотря какой клад. Ну… Ваш клад, или нет? — усмехнулся следователь.

— А там клад? — спросил Семёныч.

— Сначала вы скажите, что там лежит и кто это нашёл?

Я смотрел на цепочку следов, оставленных в пыли следователем и «рабочими» и мысленно себе аплодировал. Они уже, балбесы, затоптали то, что у меня не удалось засыпать потолочной пылью, которую я, как художник, собирал по всему подвалу и первому этажу, засыпая свои следы.

— Да, хрен его знает, что там лежит⁉ — недовольно ругнулся Семёныч.

— Золото-бриллианты! — выкрикнул я. — Пять мешков.

Следователь устало усмехнулся.

— А вот и не покажу я вам тогда, что лежит в подвале. Раз вы к этому никакого отношения не имеете. Это — государственная тайна.

— И хрен с ним, с подвалом. Мне самому в подвал идти. Про тот я больше знаю, чем про этот. Что, или кто, там «лежит», догадаться не трудно.

— Да, ладно, вам, Евгений Семёнович. Вы серьёзно, что ли? Мы же с вами договорились, что если мальчишка не будет ерепениться, то поговорим просто и всё.

Я раскрыл рот и посмотрел на коварного Семёныча.

— Хрена себе! Семёныч, это как? Ты сына помогал «колоть»?

— Да, ну тебя, Женёк! Что там тебя «колоть»? Я им всё, что ты мне тогда рассказал, и рассказал. А тебе что скрывать? Не дури, а? Голова уже болит от этого кордебалета. Подвал ещё какой-то… Что там, товарищ следователь?

Следователь ещё раз посмотрел нам в ожидающие ответа лица, и покрутил головой.