— Я не знаю, — Руслан проглотил ком в горле.

Чуковский помолчал минуту, потом осторожно спросил:

— Руслан Аркадьевич… А ее… мм… исчезновение… Никак не связано с тем, что мы с ней… иногда… общались здесь, у вас?

— Как это может быть связано? — искренне не понял Руслан.

Чуковский поерзал, и даже, кажется, осторожно дотронулся до кармана, в котором после осеннего происшествия, всегда носил пистолет:

— От ревности люди совершают всякие глупости… — дипломатично произнес он, вглядываясь в лицо Лазаревича.

Тот застыл на секунду, пытаясь переварить эту фразу и уяснить вложенный в нее смысл, после чего — расхохотался. Чем, надо признать, несколько напугал Чуковского, впрочем быстро сообразившего, что слышит не истеричный смех безумца, а по-настоящему веселый смех человека, услышавшего нечто забавное.

— Если вы имели в виду, что я убил ее и закопал в саду под вишней — то зря. Во-первых, у меня нет сада, во-вторых вместе с Юлей исчезла и Аня…

— Как, и дочка тоже?!

— Да, они обе. В-третьих — меня в момент их исчезновения не было дома. И в-четвертых — я не ревнивый человек. Ревность, Николай Эммануилович, по моему глубокому убеждению, есть признак недоверия любимому человеку, проистекающий из глубочайшей неуверенности ревнивца в себе, его тайной убежденности в собственной неполноценности, из-за которой ему в любой момент могут предпочесть кого-то получше. Каковыми комплексами я не страдаю…

— Что за комплексы? — не понял Чуковский.

— Комплекс неполноценности. Психологический выверт.

— Никогда о таком не слышал… Что-то из трудов господина Фройда?

— Возможно… — Руслан честно не помнил, кто впервые описал этот комплекс, может и Фрейд, — Так вот: я верю Юле, я уверен в себе и даже бродящие по дому туда-сюда офицеры не заставят меня усомниться в моей жене.

— Какие офицеры? — Чуковского, похоже, не столько вправду интересовало, что там за история с офицерами, сколько он искренне пытался отвлечь Лазаревича от дурных мыслей, занимая его разговорами. За что Руслан был ему благодарен.

Он коротко пересказал вчерашние появления офицеров, они вдвоем посмеялись над незадачливым ловеласом, чуть было не выскочившим из ума, узрев вместо симпатичной женщины — демона. Руслан объяснил Чуковскому, что такое гролинг, как его жена в молодости выступала в музыкальной группе, отчего история стала выглядеть еще смешнее.

Потом помрачневший Руслан поведал о родившейся теории о том, что Юля с Аней перенеслись обратно в будущее и, возможно, ждут его, где-то там, сто лет тому вперед.

— А вы не думали…простите, что заговорил о плохом… что они пали жертвами… — Чуковский невольно указал рукой за спину, туда, куда воткнулся нож загадочного маньяка.

— Нет, — твердо произнес Руслан, — Загадочных смертей уже давно не было — это раз. Убивали людей известных — это два. Ну и их именно убивали, а не похищали — это три. Нет, с этой стороны я за судьбу своей семьи спокоен.

— Слава Богу, — Чуковский размашисто перекрестился, — Пусть ваша версия окажется истинной, и вы воссоединитесь с семьей. Когда-нибудь. И при жизни.