— Разумеется.

— На самом деле?

— Конечно, Стеф, а почему нет?

— Я не знаю. Эта должность в некотором роде является… авторитарной по сути.

— До некоторой степени, — согласился я. — Но мне кажется, что должность может нести в себе различные стили руководства.

— Так-то оно так, — продолжала она. — Но я не уверена, что из меня получится хороший руководитель. В общем-то я не люблю указывать людям, что они должны делать… Ладно, хватит об этом. Я отвлекаюсь от дела. Были еще два случая с обмороками, после которых я вновь подняла вопрос о психологическом воздействии.

— Еще два, — сказал я, просматривая свои заметки. — В целом у меня уже набралось пять.

— Правильно.

— Сколько ребенку к этому времени?

— Почти год. И уже старожил больницы. Еще два случая пребывания в стационаре, и все анализы отрицательные. В конце концов я занялась мамашей и настоятельно рекомендовала психологическую консультацию, на что она реагировала следующим образом… Дай я лучше тебе процитирую… — Стефани открыла медицинскую карту и негромко зачитала: — «Я понимаю, что это нужно, доктор Ивз. Но я просто уверена, что Кэсси больна. Если бы вы только видели ее, когда она лежала там, синюшная». Конец цитаты.

— Она выразилась именно так — «синюшная»?

— Да. У нее есть некоторая медицинская подготовка. Училась на специалиста по вопросам дыхания.

— И оба младенца страдали остановкой дыхания. Интересно.

— Да. — Стефани напряженно улыбнулась. — В то время я еще не понимала, насколько это интересно. Я все еще была поглощена самой проблемой, пытаясь поставить диагноз, с беспокойством ожидая нового кризиса и гадая, смогу ли я чем-нибудь помочь. К моему удивлению, некоторое время ничего не случалось.

Она вновь заглянула в медицинскую карту.

— Прошел месяц, другой, третий, а они все не появляются. Я была счастлива, что ребенок здоров, но все же начала подумывать, не нашли ли они другого врача. Поэтому я позвонила к ним домой и поговорила с матерью. Все в порядке. Затем вдруг поняла, что в разгар всей этой истории ребенок не прошел обследования, обязательного по достижении одного года. Я назначила это обследование и обнаружила, что все в полном порядке, за исключением несколько замедленного развития речи.

— А именно?

— Никакого отставания или чего-либо подобного. Просто она издавала мало звуков — я практически не слышала ее, а мать сказала, что она и дома ведет себя так же. Я пыталась провести тест по Бейли, но не смогла, потому что ребенок не шел на контакт. По моим предположениям, отставание было в два-три месяца, но, знаешь, в таком возрасте не много нужно, чтобы сдвинуться с места, а учитывая все стрессы, через которые прошла бедняжка, это вообще ничего не значит. Ну какая я умница: заводя разговоры о проблемах с развитием речи, я сумела вызвать у матери беспокойство хотя бы по этому поводу. Я послала их в отделение оториноларингологии проверить речь и слух. Врачи сочли, что строение ушей и гортани абсолютно нормальные, и подтвердили мое заключение: возможна незначительная задержка в результате реакции на медицинскую травму. Я дала матери некоторые рекомендации по стимулированию развития речи. Следующие два месяца они у меня не появлялись.

— Ребенку двадцать один месяц, — записал я.

— И через четыре дня после этого он опять в отделении неотложной помощи. Но на сей раз не из-за проблем с дыханием. Теперь критическая температура — сорок и пять десятых. Жар и сухость, учащенное дыхание. Если честно, Алекс, я была почти рада обнаружить у нее лихорадку — по крайней мере, я имела дело с чем-то органическим. Но анализ лейкоцитов оказался нормальным, ничего вирусного или бактериального. Поэтому я провела токсикологический анализ. Все в порядке. Правда, лабораторные исследования не всегда безупречны — даже у нас опасность ошибок достигает десяти-двадцати процентов. Но высокая температура была на самом деле — я сама ее измеряла. Мы выкупали девочку и тайленолом сбили температуру до тридцати восьми и восьми, приняли ее в стационар с диагнозом «лихорадочное состояние неизвестного происхождения», поставили капельницу и устроили ей настоящий ад: сделали пункцию спинного мозга, чтобы исключить менингит, несмотря на то что уши были чистыми, а шейные мышцы расслабленными, ведь мы не знали, мучают ли ее головные боли — она не могла сказать об этом. Плюс к тому дважды в день делали анализ крови — девочка просто сходила с ума, и ее приходилось держать. Даже несмотря на это, она ухитрилась дважды выдернуть иглу. — Стефани вздохнула и еще дальше отодвинула грейпфрут. Ее лоб увлажнился. Промокнув его салфеткой, она проговорила: — Я впервые рассказываю об этом с самого начала.