Карл шёл сзади, поэтому не сразу понял, почему все вдруг ускорились. У их казармы-коровника кучкуется группа камрадов, оттуда идёт дымок, рядом какие-то вёдра, куча соломы…

О-о-о! Камрады под руководством местных суетятся вокруг приличных размеров свиной туши. Карла хлопает по плечу однополчанин Вальтер.

— Герр Егорьич подарил нам поросёнка. Хорошая свинья, под центнер весом, нам всем на три дня хватит.

Егорьич это оберхаупт, начальник здешних крестьян. Они его как-то по-другому называют, но это слово никто из них выговорить не может. Вальтер прав, хороший подарок. Изредка большевики балуют их курами и прочей птицей, но чаще они пробавлялись тушёнкой. Такой свеженинки, как сегодня, ещё не было. Что интересно, тушёнкой кормили немецкой, из фатерланда. В родном вермахте Карл морщил нос, когда вместе с другими её получал, приелась. Здесь же все её уплетали за милую душу. А ещё никому не нравился рыжаной хлеб, какой-то тёмный и с легким кисловатым привкусом. Недавно начали давать и белый, но понемногу и не регулярно. Белый хлеб почти такой же вкусный, как в Европе, тут же стал обменным товаром. Кому не хватало сигарет, менял их. Кто не курил, обменивал свой табачный пайёк на хлеб.

Настроение поднимается, подгоняемое пахучим дымом и ожиданием роскошного ужина. Дело спорится. Свинью закололи и опалили двое местных. Пара мужчин в возрасте. А затем камрады отодвинули русских бауэров в сторону и принялись за разделку сами. Карл восхитился сноровкой камрада Вальтера и не только он. Русские поволновались, но Вальтер вырезал желчный пузырь не хуже опытного хирурга и так же ловко вывалил из туши кишечник.

— Хальт! Хальт! Цурюк! — кричит вдруг Вальтер одному из мужичков, вознамерившемуся отволочь кишечник в сторону двух рядом усиленно машущих хвостами собак. Вальтер подзывает пару камрадов, те забирают требуху в сторону к тазику с водой.

Русские, переглянувшись, двигаются за ними. С любопытством наблюдают, как аккуратно кишки вычищаются, ополаскиваются, промываются до стерильной чистоты.

— Это вам зачем? Что вы с ними делать будете? — камрады русских понимают плохо, но тут переводчик не нужен.

— Гуд, гуд, вкусно… — на это бауэры опять переглядываются и пожимают плечами.

Подходит сержант-конвоир, о чём-то говорит с камрадами. Этот злой сержант неплохо знает язык.

— Начиняют их фаршем и колбасу делают. Пальчики оближешь. И просто пожарить можно, тоже ничего, — объясняет сержант бауэрам то, что Карл только что слышал на родном языке.

Ещё через час свинку разобрали на молекулы. Повизгивающим от нетерпения псам достались только копыта с короткими костными обрубами и так, обрезки по мелочи. И остатки морды, лишённой языка, мозгов и чуть не добела оскобленные кости.

Чешущие озадаченно затылки бауэры уходят, делясь по дороге впечатлениями.

7 часов вечера, ужин.

— Угощайтесь, камрады, — к компании друзей подходит Вальтер, неся в широкой тарелке дымящиеся и пахучие кусочки, плавающие в слое растопленного жира и жареного лука.

Каждому досталось и не понемножку, а изрядно сдобрив миску со шрапнелью. Почему-то именно так русские называют перловую кашу. И по наблюдениям Карла относятся к ней пренебрежительно. Он наблюдал перед ужином любопытную сценку.

Один из конвоиров подошёл к полевой кухне, — их, немецкой кухне, — и затребовал у кашевара пробу. Карл отметил крайнее изумление на его лице и прислушался, подобравшись поближе.

Повар удивился удивлению солдата.

— Гуд, гуд, это вкусно, — затем принялся объяснять, выслушав солдата. — Надо выдерживать в чистой воде пять часов, потом сливать воду и варить.

На лице солдата отражается понимание. Варвары, даже таких простых вещей не знают. Карл хмыкнул и пошёл к своим, подходила очередь к котлу. Вся компания располагается неподалёку. И выясняется, что не только Вальтер их может порадовать.