Мысль не покинула меня после избавления от остатков - “почему оно не вызвало копов?” Я ехал, поглядывая в зеркало заднего вида, ожидая резкого воя сирен и ослепительной вспышки синего света позади моего бампера. Но никто не приехал даже после того, как я бросил машину Валентайна, забрался в свою машину и осторожно поехал обратно домой. Никто. Я остался на свободе, совсем один, только демоны моего воображения преследовали меня. Это было невозможно - кто-то видел нас за нашей любимой игрой настолько четко, насколько это было возможно. Оно видело тщательно разрезанные кусочки Валентайна, и счастливо-утомленного резчика, стоящего над ними, и оно не захотело взять дифференциальное уравнение для решения этой проблемы - А плюс Б равняется место на Олд Спарки для Декстера, и этот кто-то сбежал с этим умозаключением в прекрасный комфорт и безопасность - но почему оно не вызвало копов?

Это не имело смысла. Это было сумасшедшим, невероятным, невозможным. Я был замечен, и я убежал оттуда без последствий. Я не мог поверить в это, но медленно, постепенно я припарковал свой автомобиль перед моим домом и просто сидел в машине, логика вернулась ко мне после долгих каникул с острова Адреналин, и я сидел, сгорбленный над рулем, и еще раз побеседовал со своим милым разумом.

Все верно. Я был замечен с поличным, и имел полное право ожидать, что я буду немедленно пойман и арестован. Но никто не арестовал меня, и теперь я был дома, избавившись от доказательств, и не оставалось ничего, что могло связать меня с тем счастливым ужасом в заброшенном доме. Кто-то видел меня мельком за работой, да. Но там было слишком темно - вероятно слишком темно для того, чтобы разглядеть мое повернутое боком лицо, тем более за один короткий испуганный взгляд. Не было никакой возможности сопоставить темную фигуру, держащую нож, с реальным человеком, живым или мертвым. По номерному знаку можно будет установить, что машина принадлежит Валентайну, но у меня были основания полагать, что он уже не сможет ничего рассказать. Разве что кому-то придет в голову устроить спиритический сеанс.

И даже если, по невероятному стечению обстоятельств, меня узнают и предъявят чудовищное обвинение, никаких доказательств моей вины не обнаружат. Увидят лишь представителя правоохранительных органов с кристально чистой репутацией, который, держась с достоинством, лишь усмехнется над этим абсурдным обвинением. Абсолютно никто в здравом уме не поверит, что я мог бы сделать что-то подобное, за исключением, конечно, моей личной немезиды, Сержанта Доакса, и у него не было ничего на меня, кроме подозрений, которые он испытывал ко мне, так что это было даже почти утешительно.

Так что же остаётся? Помимо моего темного и частично увиденного лица, что может быть маловероятным поводом для лишения моих амбиций и моей свободы?

Колеса и рычаги щелкнули в моем мозгу, развернулись и выплюнули ответ: “Абсолютно Ничего”. Меня нельзя было связать с какой-то темной фигурой, которую кто-то напуганный видел во тьме заброшенного дома. Это был неизбежный вывод, чистая дедуктивная логика, и не было никакого способа обойти это. Я был дома, свободен, и почти уверен, что так оно и останется. Я сделал очень глубокий вдох, вытер руки о свои штаны, и пошел в свой дом.

Внутри дома было очень тихо, конечно из-за того, что была поздняя ночь. Я услышал звук тихого Ритиного храпа в холле в тот момент, когда я заглянул к Коди и Астор; они спали, не двигаясь, грезя своими маленькими и дикими снами. Дальше спустился вниз по коридору, в свою спальню, где Рита крепко спала, и Лили-Энн, свернувшись калачиком, лежала в своей кроватке - чудесная, невероятная Лили-Энн, годовалый центр моей новой жизни. Я стоял, глядя на нее сверху, удивляясь, как всегда, на мягкое совершенство её лица, миниатюрную красоту ее крошечных пальцев. Лили-Энн, начало хорошего всего, что есть в Декстер Марк II. Я рисковал всем этим сегодняшней ночью. Я был глупым, дико беспечным, и я почти поплатился за это - арест и тюрьма, утеря возможности снова покачать Лили-Энн на своих руках, держать ее руку, когда она попытается сделать свои первые шаги - и, конечно, возможности найти друга, наподобие Валентайна, и поиграть с ним на Темной Площадке.

Я рисковал слишком многим. Я должен залечь на дно и вести обычный образ жизни до тех пор, пока не буду абсолютно уверен в своей безопасности. Я был увиден; я снова обманул эту старую шлюху Юстицию, и я не мог рисковать снова. Я должен отпустить моего Восхитительного Тёмного Пассажира и превратиться в Папочку Декстера - в настоящего меня. Возможно, мне следует навсегда отказаться от своих тёмных забав; неужели я должен подвергаться такому большому риску просто ради того, чтобы заниматься такими ужасно-замечательными вещами? Я услышал приглушенный и удовлетворенный издевательский смешок Темного Пассажира, и он сполз вниз на покой. “Даааа, так и поступи”, - прошипел он с сонным удовлетворением.

Но не сейчас; хотелось бы, чтобы сегодняшняя ночь стала последней; я был увиден. Я лег в кровать и закрыл глаза, но беспокойные мысли снова вернулись в мою голову. Я старался не думать, отогнать эти мысли; я был в безопасности. Меня не могли опознать, и я нигде не оставил улик против меня, и мой разум настоял на том, что я сухим вышел из воды. Все было хорошо, но я до сих пор не мог поверить в это, и я, наконец, уснул тревожным, лишенным сновидений, сном.

Ничего не произошло на работе на следующий день, не было поводов для беспокойства. Все было тихо в криминалистической лаборатории Полицейского Департамента Майами-Дейд, и когда я достиг своего рабочего места, то воспользовался преимуществом утреннего оцепенения для запуска моего компьютера. Тщательная проверка журналов ночных дежурств не выявила поступления никаких безумных звонков с просьбой помощи относительно маньяка с ножом в заброшенном доме. Не было никаких сирен, никто не смотрел на меня, ничего не произошло до сих пор, и, стало быть, не произойдет вообще. Мне не предъявили никаких обвинений - до сих пор.

Логика согласилась с официальной записью; я был в совершенной безопасности. Фактически, Логика напоминала мне об этом бесчисленное кол-во раз в течение следующих нескольких дней, но по некоторым причинам ящеричный отдел мозга (1) не хотел даже слушать.Отвечает за первичные функции организма - дыхание и сердцебиение - и основные эмоции, такие как любовь, ненависть, страх и похоть.Рептильный мозг реагирует инстинктивно, иррационально, чтобы обеспечить выживание организма Я обнаружил себя сгорбленным за своей работой, поднимающего свои плечи против удара, которого никогда не было - и я знал, что его не будет, но я ожидал его, так или иначе. Я проснулся ночью и прислушался к звукам Специальной Группы Реагирования, шаркающей вокруг моего.

И ничего не произошло; не было никаких сирен этой ночью. Ни стука в дверь, ни скрипа тормозов, ни громкоговорителя с требованием выйти с поднятыми руками - ничего из этого. Жизнь двигалась на своих хорошо смазанных колесах, ни одного позыва в голове Декстера, и мне начало казаться, что какой-то жестокий невидимый бог издевается надо мной, насмехается над моей бдительностью и над моими беспочвенными тревогами. Все текло своим чередом, как будто ничего не произошло, или мой Свидетель был занят самосожжением. Но я не мог отделаться от мысли, что что-то придет и заберет меня.

И таким образом, я ждал, и моя нервозность росла. Работа стала болезненным тестом выносливости, сидение дома каждую ночь со своей семьей было досадной обязанностью, и короче, весь смысл жизни с протяжным свистом ушел из жизни Декстера.

Когда давление становится слишком высоким, даже вулканы извергаются лавой, хотя они сделаны из камня. Я сделан из чего не столь твердого, поэтому ничего удивительного, что после трех дней ожидания я, так и не дождавшись удара, дал волю эмоциям.

Рабочий день выдался особенно напряженным, хотя на это не было особых причин. Основным трупами дня были сильно разложившиеся утопленники, скорее всего подросток и мужчина, по-видимому, они были застрелены из крупнокалиберного пистолета. Отдыхающая пара из Огайо нашла их, когда они переехали их на арендованном прогулочном катере. Один из трупов зацепился своей шелковой рубашкой об пропеллер катера, и человек из Акрона получил мини-инфаркт, когда он наклонился очистить винт и увидел гниющее лицо, смотрящее на него из-под пропеллера. Ку-ку: Добро пожаловать в Майами.

Там было много работы для копов и работников судебной экспертизы после определения способа убийства, но жаркий дух товарищества так и не пробился в грудь Декстера. Отвратительный шутки, которые обычно вызывают у меня мой лучший фальшивый смешок, сегодня выглядели похожими на скрип ногтями по школьной доске, и это было жестокой пыткой для моего самоконтроля, мне пришлось молча переносить их идиотский смех на продолжении девяносто минут без передышки. Но даже самое мучительное испытание должно закончиться, и после долгого пребывания в воде в телах не осталось ни капли крови, не было никакой работы для меня, и я, наконец, возвратился на своё рабочее место.

Остаток дня я провел за обычной бумажной работой, ворча на не там расположенные файлы и негодуя от глупых ошибок в других отчетах - когда Грамматика умерла? И когда, наконец, рабочий день подошел к концу, я был уже в своей машине прежде, чем закончился рабочий день.

Я не почувствовал радости от обычного кровожадного вечернего трафика. Впервые я обнаружил себя жмущим на гудок, показывающим свой средний палец в ответ и негодующим от задержек в движении вместе с другими раздосадованными водителями. Всегда было очевидно то, что люди во всем мире крайне глупы; но сегодня они действительно действовали мне на нервы, и когда я наконец добрался до дома, я был в не настроении притворяться, я был рад вернуться к своей маленькой семье. Коди и Астор играли на приставке Вии, Рита купала Лили-Энн в ванной, все они занимались своими пустыми делами, не обращая на меня внимания, и пока я стоял у входной двери, я понял, какой глупой стала моя жизнь, я почувствовал, что что-то сломалось во мне, и вместо того, чтобы начать громить мебель, я бросил свои ключи на стол и вышел из дома.

Солнце уже начало склоняться за горизонт, но вечер был все еще по-прежнему жарким и очень душным, и после трех шагов я уже почувствовал бусинки пота, появившиеся на моем лице. Я чувствовал, как холодные капли пота скатываются вниз по моим щекам, мое лицо пылало - я вспыхнул гневом, чуждым мне чувством, которое я никогда не испытывал, и я задумался: Что произошло в стране Декстера? Конечно, я был на грани, ожидая неизбежного апокалипсиса, но почему вдруг я впадаю в гнев, и почему я злюсь на свою семью? Уныние и тревогу сменил внезапный гнев, новое и опасное чувство, и я не знал почему. Почему я чувствую нарастающий гнев из-за какой то мелочи, как небольшая и безобидная человеческая глупость?

Я пересек двор через пятнистую буроватую траву и сел за стол для пикников, без особых на то причин, я пришел сюда и подумал, что мне надо чем-то заняться. Сидение не было занятным делом, и я не почувствовал себя лучше. Я сжал и разжал кулаки, я сделал еще один горячий, влажный вздох. И это тоже не успокоило меня.