Обговорив план действий, он проводил гостей и закрыл за ними дверь. Кабинет наполнила тишина, обволокла, словно подкралась незаметно за спину и заткнула ватными лапами уши.
Михаил Андреевич постоял у окна, не слишком различая весеннюю Москву. Ох, как же это тяжко – меняться, расти над собой! Дня не проходит без того, чтобы он не вспомнил Мишу Гарина, этого юного бунтаря. Похоже, «тёзка» – единственный человек, проникший в тайну его натуры! Все видели в нём сурового хранителя марксизма-ленинизма, и только Миша разглядел суть – пламенное, всепоглощающее желание самому стать в один ряд с Марксом, Энгельсом и Лениным, занять пустующее место вождя мирового пролетариата. Но не получалось!
Тысячу раз он пытался превзойти классиков, сказать своё, новое слово, да так, чтобы весь рабочий класс внимал его истинам, а по земному шару полоскали бы красные флаги!
И лишь теперь, в тысяча первый раз, что-то начало выходить из-под его карандаша. Мысли, идеи, суждения копятся в заветной красной папке…
Уставившись задумчиво на большой портрет Ленина, висевший на стене, Суслов покачался с пяток на носки и решительно шагнул к батарее телефонов, занявших весь край дубового стола.
Он открыл телефонную книгу на букве «Г» и повёл рукой, безошибочно поднимая нужную трубку. Набрал номер – в гуле и шорохе раздались отчётливые щелчки переключений. После второго гудка ответил молодой, почти мальчишечий голос:
– Алло?
– Привет, тёзка, – улыбнулся главный идеолог.
– Михаил Андреич! – обрадовались на том конце провода. – Здрасьте! Рад вас слышать. А ничего, что по обычному телефону?
– У тебя же другого нет!
– А, ну да… – смутился абонент и быстренько перевёл разговор в вежливый вопрос: – Как ваше здоровье?
– Отлично! – бойко ответил Михаил Андреевич. – Давно, очень давно я не чувствовал себя таким бодрым. Кстати, я не пожадничал и угостил из бутылочки… м-м… соседа!
– И как? – напрягся голос в трубке. – Помогло?
– Помогло, но… мало! – хмыкнул Суслов. – Когда тебя летом ждать?
– В начале июля! – В юном голосе различалось облегчение. – Мы с отцом собрались в Зеленоград, и я первым делом – к вам.
– Отлично, просто отлично! Очень бы хотелось… м-м… подискутировать, а то не с кем, все старательно цитируют Маркса!
– Я ж критиковать буду…
Михаил Андреевич издал короткий смешок.
– Критикуй! Громи! Знаешь, тёзка, – заговорил он, посерьёзнев, – ты меня не только… как бы взбодрил – ты понимаешь, о чём я… но и заразил. Своей горячностью, уверенностью, целеустремлённостью… Тут таких дел разворот, что жить хочется!
– А труд? – донёсся осторожный вопрос.