— Да уберите вы это! — потом спросила тревожно: — Что он ещё сказал?
— Ничего особенного, кроме своих теорий, — откликнулся невозмутимый Нокс. — Всё в порядке, миледи, вы вне подозрений.
— Слава богу, — пробормотала. — Всё, я больше не могу. Сплошные переживания целый день!
— Вам нужно лечь, леди Маргарет.
Вот сейчас я была с ним совершенно согласна. Мне абсолютно необходимо лечь. И поспать. И поесть нормально. И чтобы больше никаких потрясений!
— Да, я пойду наверх, — слабо сказала я и встала. Но ноги отчего-то стали ватными, и я повалилась обратно на диванчик. Нокс вздохнул и протянул мне руку:
— Я вас провожу, миледи.
С облегчением я оперлась на его сильное предплечье и снова поднялась. С поддержкой стало легче идти, даже если ноги слушались примерно процентов на тридцать. Но мы кое-как преодолели ступеньки до второго этажа, и Нокс хотел было отпустить меня. Я вцепилась в его руку, взмолившись:
— Нет, доведите меня до кровати, пожалуйста!
— Миледи, вы не боитесь, что меня увидят в вашей спальне? — деликатно кашлянул дворецкий, и я фыркнула — уже почти из последних сил:
— Я вдова, а не невинная девушка!
— Вот именно поэтому… — начал было он, потом заткнулся и открыл дверь в мою комнату, пропустил меня и закрыл за собой.
Клаус всё так же дрых посередине кровати, и Нокс поспешил к нему, хотел взять на руки, чтобы положить, наверное, на пол, но я запротестовала:
— Пусть тут лежит! Он привык со мной спать.
— Леди Маргарет, собака должна жить на псарне, — осторожно сказал Нокс, и я его даже чуточку разлюбила в этот момент. Подошла к кровати поближе к Клаусу и ответила вредным голосом:
— Пусть на псарне живёт тот, кто хочет, а мой Клаус будет жить рядом со мной.
— Как будет угодно миледи, — произнёс Нокс, и мне показалось, что он усмехнулся. Какие-то вольные нравы у этого дворецкого! Что ж, значит, он не откажет мне в последней на сегодня просьбе.
— Миледи будет угодно, чтобы вы, мистер Нокс, помогли мне расшнуровать корсет.
Он выпрямился, будто ему швабру за пиджак засунули, красивые густые брови подпрыгнули на лоб, а в глазах словно искры засветились. Я наклонила голову, прищурившись. Нокс выдохнул:
— Не лучше ли, чтобы этим занялась горничная?