- В погоню могут пуститься?
- Кто знает, - опять повторил Колчак и повел плечами, разгоняя кровь в затекшей спине. – Скоро будет видно.
И он замолчал, снова припав к окулярам бинокля. И нервничал, жуя размокшую гильзу от погасшей папиросы. Где-то через полчаса напряженного наблюдения, он с небольшим облегчением выдохнул:
- Кажется проскочили.
- Слава Богу, - поддержал его я и капитан, уловив наше настроение, что-то воскликнул на родном немецком. Я его не понял, а лейтенант, если он и знал язык, не обратил на выклик никакого внимания.
Пришли мы к Артуру как и прошлые разы на самом рассвете. Утро нас встретило настолько густым туманом, что торговые суда, подходя к границе территориальных вод, сбавила ход на самый малый, а затем и вовсе остановились.
Я проснулся в неудобной каюте от настойчивого стука в дверь.
- Василь Иваныч, поднимайтесь, пришли, - прозвучал голос Петра.
Я кинул взгляд в иллюминатор и увидел лишь одно молоко. Потом почувствовал, что наше судно никуда не движется, а спокойно стоит. Я вышел из каюты в узкий корридор.
- Сколько времени?
- Семь почти. Рассвело уже давно, да только из-за тумана подойти не можем.
- И давно стоим?
- Да часа два уже. Колчак говорит, что Артур в десяти милях от нас. Пока туман не рассеется ближе подходить не хочет. Но он уже тает, так что скоро пойдем.
И вправду, через полчаса туман над морем разошелся до такой степени, что нас смогли заметить с берега. Вскоре пришел катер и лоцман провел наш караван по фарватеру. Но странное дело, на внутренний рейд не провел, распорядившись бросить якоря на внешнем.
- В чем дело? – спросил я у Колчака, когда суда встали под отвесными скалами Золотой горы.
Он пожал плечами:
- Лоцман говорит, что в порту под разгрузкой уже стоят торговые суда. Нам придется подождать.
- Ого! К нам кто-то рискнул прийти?
Он опять пожал плечами:
- Не знаю, он мне об этом не сказал, а я не спросил. Сейчас сюда подойдет катер и можно будет сойти на берег. Вы со мной?