— Первый пока, — сказал я и стал есть.

— Господи! — Даня отобрала у Светы носовой платок. — Я ношусь, прячусь, мину на дом прислали, вторую у двери положили… я-то тут при чем?!

После «взрыва эмоций», который я диагностировал как истерический статус, наступила тишина. У таких, как Даня, такое вдруг внешнее спокойствие означает начало опасного внутреннего процесса «созревания аффекта» с непредсказуемыми поступками в результате.

— Да ничего, — сказал я, — пока отдохнем. Там ваша с Левой квартира все равно под наблюдением… ничего не пропадет. Где мы сейчас, никакой маньяк не знает…

Даня отхлебнула чаю, стала есть. Голову опустила, глаз ее я не видел. Света задумчиво чесала ногтем свою голову, рассматривая что-то (извлеченное?) под торшером. Она там вся светилась под торшером, и я увидел, что у нее добрая и простецкая физиономия.

— Да, — кивнула Света, — вам бы выспаться надо. Врозь будете спать? А тебе, Данюша, я валерьянки накапаю. Этот у меня еще был… седуксен. Дать?

— Вот у Бориса, у них дома в Москве должен быть телефон или адрес этого Скокова. Он же их друг. Так?

— Я боюсь куда-либо звонить. Да там сейчас дочери! Им до Скокова?! Мать погибла, теперь — отец…

— Да уж, — кивнула мне Света, — никуда звонить не надо. Всегда утро вечера мудренее.

Даня, не глядя на меня, потянулась к моей сумке, и я не мешал ей. Полистала Генкину тетрадь.

— Ладно, Светка. Я пойду вымоюсь, и ты мне дашь чего-нибудь одеться. И спать. А этот психолог как хочет. Например, может удрать в Ростов Великий.

— Я, пожалуй, если найдутся вдруг мужские ботинки, любые, только сорок первого или сорок второго размера, и какая-нибудь куртка… я бы втихаря съездил сейчас к Полубеловой. Там что-то стряслось. Какая-то информация будет.

— Или тебя сцапают за взрыв, — сказала Даня, — как хочешь.

Она медленно встала и, размеренно шлепая по полу, удалилась как сомнамбула куда-то в глубину квартиры старинного раскроя (и потому дезориентировавшей меня).

— Мыться пошла. И спать, — констатировала невозмутимо Света, — у меня всяких башмаков много. Тут перебывало… и куртку твоего размера подберу, может, не модную, но подберу. В самом деле поедешь сейчас?

— Поеду.

— Смотри. Психолог?

— Психиатр.

— Разве есть разница? По мне — один черт. Хоть психолог, хоть психиатр, а весь день вроде пробегавши, не жравши, как моя покойная бабушка говорила… еще говорила, что, мол, на ловлю ехать — собак кормить. В смысле: не готов ты сегодня к подвигам, это видно. Подумал бы. Я бы поняла, если бы ты своих спасать кого поехал, а ты куда-то вроде к незнакомым, где неизвестно что…

Она поняла, что я не слушаю, и вышла в прихожую, где вскоре послышались характерные звуки от падающих на пол башмаков. Потом зашелестело.