– А мне и правда хочется.

– Превосходно.

– Но не на сапоги же!

Гриманд опустил руку, расстегнул штаны и принялся мочиться.

– Паскаль, подтолкни стрелу, только осторожно, как раньше, – велел Матиас своей помощнице.

Он опасался пораниться – стальное острие наконечника показалось между его ладоней.

– Еще, – сказал рыцарь.

Наконечник стрелы вышел наружу на три дюйма, и госпитальер немного расслабился:

– Достаточно. Дай мне кинжал. Мой Инфант, прекращай мочиться.

– Я что, собака? – огрызнулся великан.

– Разве королю Кокейна это не под силу? Попытайся.

Гриманд, до сих пор ни звуком не давший понять, что ему больно, застонал от усилия.

Струя прервалась.

– Напряги живот и держись крепче, – скомандовал Матиас.

– Что теперь? Хочешь, чтобы я обделался?

– Только по необходимости. Кстати, лучник, который выпустил эту стрелу, остался без лица.

Стрела, торчащая из тела гиганта, была зажата, словно в тисках. Тангейзер ухватил наконечник большим и указательным пальцем, сделал надрезы на его креплении, вверху и внизу, а затем снял наконечник.

– Заканчивай свое дело, – сказал он и обошел Гриманда со спины.

– С удовольствием, – обрадовался тот. – Все, что ли?

Рыцарь вытер руки о его спину, уперся ладонью ему в ребра, а второй рукой ухватил древко перед оперением. Дождавшись возобновившегося журчания, он дернул стрелу. Древко вышло на добрых восемь дюймов, прежде чем мышцы раненого сократились. После этого стрела выскользнула из руки Матиаса, и оперение обожгло ему пальцы.