Затем, скрываясь в тени стен, Тангейзер побежал к повозке.
– Это Матиас! – крикнул он своим спутникам.
Юсти спустил тетиву. Стрела пролетела мимо, и госпитальер услышал за своей спиной сдавленный крик.
– Отличный выстрел, парень, – похвалил он поляка. – Легче, чем в уток, а?
Мальчик часто дышал. Глаза его были широко раскрыты. Он кивнул, но без особой уверенности. Тангейзер разделил окровавленные стрелы: часть добавил в колчан Юсти, а остальные взял себе. Потом он заметил выпавший из повозки арбалет, который разрядился от удара о землю. Прижав ногой стремя, рыцарь натянул тетиву, поставил арбалет рядом со своим юным товарищем и сжал плечо парня, чтобы успокоить его:
– Ты – наша защита. Следи за теми, кто попытается обойти с фланга. Если они бросятся на тебя, отступай.
Потом Матиас вернулся к повозке. Гуго взял все, что ему было приказано, и еще виолу Карлы. Парень был спокойнее, чем предводитель их маленького отряда. Мышки держались за руки, бесстрастные, как две одинаковые жемчужины. Паскаль снова взяла мешок, Эстель поставила фонарь на землю и обняла жену рыцаря за талию – похоже, не просто так.
Карла опиралась на повозку, и казалось, только это и удерживало женщину от падения. Ее лицо было искажено мукой.
– Я оставила Антуанетту, – сказала итальянка. – Забыла о ней.
Муж посмотрел на нее с изумлением. Антуанетту? Кто такая Антуанетта? Впрочем, неважно.
– Где оставила? – спросил он.
– В соборе.
– Там гораздо безопаснее, чем здесь, так что не волнуйся. Мой Инфант? – госпитальер стал искать глазами гиганта.
– Матиас! – окликнула его Паскаль.
Тангейзер повернулся к ней:
– Инфант крепок, так что у тебя тоже нет причин волноваться.
Но девушка указала ему на Гриманда. Великан держался за скамью повозки. Из его бока торчало оперение стрелы, поднимавшееся и опускавшееся в такт его осторожному дыханию. Если бы наконечник перебил крупные сосуды, то даже этот здоровяк был бы уже мертв. Но смерть и теперь могла настигнуть его уже через несколько шагов. Сталь стрелы разрезала его внутренности при каждом движении.
Матиас посмотрел на Карлу:
– Что скажешь?
– Если стрела останется, ему конец, – вздохнула женщина.