Он тебя любит, Аника, прости его, пожалуйста.

Аня пошевелилась. Дирк своей защитной речью смог нащупать и потянуть ту самую живительную ниточку, которая медленно, но верно, потянула её из того глухого бескрайнего моря отчаяния, в котором она тонула. Ингер не подозревал её, Аню, в предательстве. Он просто смертельно испугался того, что она просто вторая Ринса, которая опять воспользовалась его чувствами.

Аня села. Боль уходила. Мир из обломков очень медленно и осторожно, словно боясь в это поверить, собирался в прежний вполне привлекательный вид, со светлым будущим впереди.

– Где он? Что с ним? – спросила она Дирка усталым голосом.

Граф понял, что раз она сейчас спрашивает об Ингере, то кризис миновал.

– Он тут, стоит у твоей двери, боится зайти, надеется, что ты его простишь за его безумие.

Она сидела на кровати и просто молчала. Отчаяние уходило, уступая место опустошению, сил ни на что уже не было. Ни чтоб звать Ингера, ни чтобы прогнать его.

Дирк всё решил за них сам.

Он встал, вышел в коридор и сказал, сидевшему у дверей Ингеру:

– Иди, я рассказал ей о Ринсе и она, кажется, поняла, что за сила притащила тебя сюда и заставила накинуться с этими дурацкими обвинениями. Её нельзя сейчас одну оставлять, вообразит себе невесть что, не разгребёшь потом. Это я тебе как опытный муж со десятком лет брака за спиной говорю. Иди к ней, теперь всё зависит от тебя. Она там в спальне сидит.

Ингер вошёл и остановился на пороге спальни.

На кровати прямо с ногами, на которые она натянула подол платья, сидела Аника: маленькая, съёжившаяся, несчастная, с распухшими от слёз глазами, с растрёпанной причёской и безучастным выражением лица.

У Ингера защемило в груди от раскаяния и нежности. Он подошёл, сел на кровать, посадил её к себе на колени и прижал к груди, надёжно спрятав в кольце своих рук. Она не сопротивлялась, а наоборот доверчиво к нему прижалась и глубоко-глубоко, как-то облегчённо вздохнула. Он гладил её по волосам и тихонько укачивал как маленького обиженного ребёнка. Слова опять были не нужны. Всё было понятно им обоим, его страх чуть было не сломал их общую судьбу.

Ингер не знал, как долго они так просидели. Аника заснула от слёз и переживаний, он чувствовал её сонное дыхание.

Хлопнула дверь. На пороге спальни появилась Илли, которая от картины сидящего на кровати грозного барона Ольвета с её хозяйкой, спящей у него на руках, просто остолбенела и вытаращила глаза.

Ингер осторожно положил спящую Анику на кровать, вышел в гостиную, поманил туда Илли и тихо сказал ещё не пришедшей в себя горничной:

– Я всё знаю. Никому ни словечка. Ни даже полсловечка. Я вечером зайду.

Илли растерянно кивнула, и он ушёл искать Керта, с которым ему давно было пора побеседовать.