Вот тогда он и ел. От пуза ведь все равно добру пропадать, так чего не порадовать свою зверушку.

Богиня потерла подбородок, может он обожрался?

Воображение тут же подбросило картинку гадящего Цербера вокруг Олимпа.

Что-то в этой картинке позабавило и заставило улыбнуться. «Пес обделывает божественную клоаку», подписала воображаемую картину, щелкнула пальцами и водрузила её над столом в проявляющемся на физическом плане кабинете.

— Так, в каком образе выбраться? — залипла на свое отражение в зеркале. Возможность воплощать любую форму веселила по молодости. Хотя мужчины вон до самых седин то лебедем, то козлом земных дев соблазняют. И не земных, — зло проурчала память.

— Точно, точно, — это задание и релакс, покивала своему отражению заглядывая в полыхающие огнем глаза.

— Лично себе я нравлюсь такая как есть, — развернулась и вышла в дверь, если так можно было назвать светящийся овал посреди стены.

Если на тебя нападало желание потусить с себе подобными, то ты отправлялся на Олимп.

Горная планета, с потрясающими пейзажами, с возможностью окунутся в любые формы досуга.

Каждый уважающий себя Бог, обязан был прикупить на этой милой планете если не горное шале, то хотя бы апартаменты в поясе тропических островов.

Лично я предпочитала отдыхать совершенно одна и поэтому гонорары тратила на мини планетки.

А вот если зависала на подольше в этой клоаке, — усмехнулась, вспомнив картину на стене кабинета, то останавливалась у очень старого и близкого друга.

Еще реже могла переночевать у сестры, которая имела в этом мире пречудесный дворец на дне моря.

В этот раз я даже не сообщила ей, что буду пролетом.

Заберу Цербера и адью.

На Олимпе двухголового не ощущалось.

Это было несколько выбивающимся из концепции размеренности течения жизни, и я приняла гениальное решение — выпить амброзии.

Лучшую амброзию подавали в таверне старого и близкого.

Ну что ж, совместим приятное с полезным, поправила корону в курчавых волосах, потерла отполировывая белоснежные клыки в ожерелье на груди. Так, чуть- чуть помады на соски, обновим листья в юбке. Ах да, побольше масла на поверхность кожи, что бы могли увидеть свое отражение в черном зеркале, в которое она превратилась.

— Сёкаи, — встретил меня томный голос сразу же при входе, — дорогая, ты ослепительно прекрасна.