А потом меня позвала башня, та самая из леса. За несколько секунд до того, как из нее начали выходить гости, я уже знал, что прибыло подкрепление.

Мы с Мынашем появились через пару секунд после прибывших. Кицунэ бросив взгляд в нашу сторону сделала шаг в нашем направлении. Я раскрыл объятья, как самому дорогому существу. Чего греха таить, соскучился.

Но по обниматься всласть нам не дали. Тот воин, который разговаривал с нами по зеркалу, Рэн, обхватил ускользающую Кицунэ и притянул к себе.

А смотрит то, смотрит как, — фыркнул себе под нос.

— Может его по тропе утащить, — неожиданно донесся шёпот адъютанта. — Я мигом.

— Все нормально, остынь, это наши.

— Все?

— Все.

Из башни появлялись по трое. Было видно, что это закаленные в боях воины, и не шрамы демонстрировали эту опытность, а выражение глаз.

За нашими спинами вышли ёкаи во главе с матерью Мынаша. Вздох восхищения пронесся по толпе вновь прибывших воинов.

Видимо им не нужно было объяснять кто это и что они могут.

Ёкаи принесли с собой шесты. Раскладывая их в сборные конструкции, стали устанавливать палатки, больше похожие на тенты на рынках. Действительно, они были отличными адъютантами, вот уже и раскладные столы и табуретки появились. Стоило пригласить Кицунэ с ее мужчиной в командную палатку, как воины начали рассредоточиваться по остальным.

Делясь последней информацией о состоянии в котловане, упомянул ограждающий купол.

— Поподробнее, — оживилась Кицунэ.

И я начал вспоминать ощущения от преграды.

Башня опять сообщила о новых гостях. Из нее первой шагнула Хули-цзин.

Мы с Кицунэ бросились в её строну и в этот раз все втроем оказались друг у друга в объятиях.

— Кто мог подумать, — всхлипывала Кицунэ.

— А я выиграла, — непонятно вторила Хули-цзин.

А я молча обнимал за плечи прекрасных женщин и старался скрыть набегающие слезы.