Старец мигнул, годы стекли с его лица, превращая в молодого воина. Запоздало пришло осознание, что его реальное тело — тело первородного. Огромный воин, держащий двумя руками меч, восхищал.

Он поклонился мне, и мы начали бой. Хорошо, что я выбрала лису, потому что человеческое тело не успевало бы за его ударами, а так божество или демон, как посмотреть, превратило мое животное в совершенную машину для убийства. Как назвать смертельный танец, в котором сошлись два мифических существа. Одно, которое уже не принадлежало этому миру, а второе еще не принадлежало?

И каждый выпад, и удар, отражение и блок, энергии, которые искрили в воздухе, оседали на стенах и полу пещеры, проявляя искрами какой-то древний рисунок. Люди, застывшие вдоль стен, почти не воспринимались затуманенным сознанием животного. Если первородный враг, то его нужно убить. Пусть он убирается отсюда визжала лиса, теперь я здесь живу и уходить не собираюсь.

— Пора, — голос воина остановил в полете, обездвиживая. Тело шлепнулось в центр пещеры, замыкая линии в единую фигуру, которая замерцала и засветилась бирюзой.

Не в силах оторвать голову от неожиданно навалившейся тяжести, я, почти не понимая, что происходит, взглянула туда, где стоял Рэн.

Как в замедленной съемке, я видела, как он бросается в мою сторону преодолевая светящиеся линии, прорезает возрастающую плотность и постепенно трансформируется, обрастая чешуей.

— Мамочка, — скулит лиса, оставляя на полу человеческое тело и забиваясь вовнутрь.

Дракон рычит, сотрясая стены, и оказываясь надо мной, подхватывает осторожно лапой, прижимая к себе.

— Моя, — рычит чудовище.

Энергия стекается в центр, вспыхивает, заключая в кокон, который рассеивается почти сразу.

В наступившей тишине раздаются громкие хлопки, стоящего в дверях старца.

— Как все удачно получилось, — произносит он, прежде чем я проваливаюсь в обморок с осознанием, что теперь мне точно не отвертеться. Ни от мира, ни от войны, ни от мужчины.