— Потому что… я не верю, что вы…

— Что не вы, а ты, — перебил мужчина с кривой усмешкой. — Ты не веришь, что я что? Маг Серая смерть? Но это так!

Внезапно мне теперь стало обидно.

— Да! Я знаю твоё прозвище! — резко ответила я, мгновенно разозлившись. — Но не верю, что ты жесток! Мы договорились на ответы! А ты, если не хочешь отвечать, не отвечай! Я же не так просто спрашиваю. Я хочу разобраться! Кто ты и почему так живёшь!

Ох, зачем я так кричу? Ведь барон прав! Действительно, почему, почему мне это так важно? Настолько, что на меня даже накатили слёзы от обиды.

Вдруг я услышала скрип его кресла и почувствовала, что мужчина встал передо мной, наклонился и взял мои руки, лежащие у меня на коленях.

Я подняла голову.

— Прости. Не хотел обидеть. Моя работа — это часть большой государственной тайны. Прошу тебя, Маруша, верь мне, я наказываю, но никого не убиваю.

Он потянул к себе мои руки и очень бережно поцеловал тыльную сторону каждой ладони, глядя мне прямо в глаза.

Я просто утонула в его взгляде, сверкающем от неровного пламени свечи. В этих немного печальных глазах читались нежность, любовь, надежда и неуверенность одновременно.

Его глаза притягивали и манили. Никто на меня ещё так не смотрел.

Я замерла. Хотелось чем-то не менее прекрасным ответить на эту волну нежности. Совершенно потерявшись в чувствах, не сводя с него взора, я встала с кресла. Наши лица оказались очень близко.

Он осторожно положил руки мне на талию, слегка притянул к себе, наклонился и очень ласково поцеловал.

Библиотека вокруг меня исчезла. Осталось только ощущение его тёплых губ, его нежных осторожных рук, близости его горячего тела, которое я чувствовала даже сквозь одежду, да громкий стук моего трепещущего сердца.

Я положила руку ему на грудь и поняла, что его сердце тоже заходится в сумасшедшем ритме, и мне почему-то стало от этого радостно.

— Маруша, милая моя девочка, — прошептал он, и обнял меня уже по-настоящему, сильно прижав к себе и полностью заключив в кольцо своих сильных рук.

Теперь, когда я прижималась к его груди щекой, то хорошо слышала быстрый стук его сердца. Почему-то этот звук делал меня счастливой. Хотелось стоять так вечно, обнявшись, ничего не говоря и ничего не объясняя.

Ой, мамочки, что же я делаю-то? Однако оторваться от него не было сил.

Грендер спохватился первым. Он мягко отстранился и снова заглянул мне в глаза.

— Ты мне веришь, Маруша, девочка моя дорогая?