Гелиос пространно смотрит на меня; не говорит сам, слушает. Во взгляде его спокойствие и уважение к словам жены. Я выбрала правильно…

Щенок перебивает, что видел становление Богом безродной, а таков путь смешон и уродлив. То фальшь. Он больше не верит.

– Богов не существует.

Гелиос словно бы стекленеет, вновь выступает. Говорит о том, что дрогнувшая вера есть божественное вмешательство в сознание люда: проверка, крепка ли мысль, крепка ли суть. Крепок ли дух.

– Ты оступился, – назидательно бросает Гелиос. – То возможно. Каждый шагающий к высшей цели служению богов может оступиться. Перебори ужас в своей душе и внимай здравому смыслу, внимай истине, внимай истории. Служить богам – не твоя задача. Твоя задача – служить себе с верой в богов, ибо они праведны и обратят своё благо на каждого живущего как в черте Полиса, так и вне. Монастырские земли – не исключение.

На глазах юнца проступают слёзы. Гелиос продолжает:

– Ты мог обратиться к своему Хозяину – Хозяину Монастыря – ощутив дрогнувшую веру. Это грех, но грех искупаемый. Праведников не бывает, но ваша служба чиста. Я принимаю твою исповедь и прощаю ошибку. Твоя задача ныне – искупить её; направить на созидание, на подчинение, на молитвы.

После таких слов даже я – насыщенная атеизмом – вняла бы и послушалась. Мальчишка же – потерянно озираясь – роняет слёзы на пропитанную дорогой, потом и монастырским развратом майку.

– Богов не существует, – повторяет он.

Словно режет.

– Отчего ты так решил, несчастный? – спрашивает Гелиос.

– Бог избрал себе Бога, разве такое возможно? – говорит мальчишка и растерянно кивает в мою сторону. – Сотворил кумира и из кого? И Хозяин Монастыря…он не…

Замыкается, давится словами.

– Окончи мысль, – требует Гелиос.

Тогда юнец повествует о признании Яна, что всё происходящее в пантеоне – фикция; никакой он не потерявшийся в Полисе потомок великого рода, никакой он не бог. Их нет, не было и не будет. А те, что когда-то существовали, подохли вместе с былой цивилизацией или задолго до неё.

– Мне жаль, что ты всё это услышал, – только и отвечает Гелиос.

Словно бы понимает: для обращающегося к нам рухнул весь мир: все правды, все смыслы, все сюжеты. Юнец сплёвывает.

– Отдай её Хозяину, – вдруг кивает на меня, – и мы уйдём с миром. Это всё, что требуется.

– То просьба Отца? – уточняет Гелиос.

Намеренно называет его духовным саном.