— Порыскал немного, но нашёл только тряпки, ну… одежда егонная.
— Всё собрал?
— В торбе у меня тряпки-то, — похлопал охотник по своей сумке. — Кости вот они все, что нашёл.
Что я вижу? Ничего, если быть честным. Обглоданные костяшки-черепушки ни о чём не говорят, кроме того, что кого-то убили. А это не та улика, которая двигает меня вперёд.
Вскоре Харон покажет лицо Душегуба, но тогда мои старания окажутся ничем. И безработица так и останется моим клеймом. Алиес — не тот кандидат, что будет висеть в петле, в этом я не сомневаюсь.
Так, а это что? Пуговица, Барлог пропустил.
— Я тут пуговицу ещё нашёл, — одновременно выпустил двойника чуть-чуть полазить по округе, — забери.
Охотник взял кругляш, но почти тут же похлопал по плечу и снова сунул под нос:
— Не та пуговица, — поковырялся в бездонной сумке и извлёк пару лоскутов. — Смотри: эта от рубашки — белая, а эта от пальто — чёрная, но с двумя дырочками. Эта не его.
— Могла оторваться, и он пришил первую попавшуюся.
— А-а-а, — с сожалением протянул Барлог, грустнея, — тут ты прав.
Находка затерялась в куче прочих вещей Васкера, а меня торкнула мысль, что так ли уж я прав… Улика?
Забрав у Барлога все кошмарные находки, я двинулся покорять ступени участка. И только сейчас я вслушался в еле приметный шум на периферии слышимости: лошади на конюшне всхрапывают и ржут довольно громко. Полагаю, всё оттого лишь, что их стало банально больше.
Как Дед Мороз с мешком, я ввалился внутрь, в свечной полумрак, тут же заметив и Максимилиана, и Сэма. Двое что-то громко обсуждают под чутким руководством рефери Тима и немым созерцанием малозаинтересованной Кейт.
— Посади его! — взревел Сэм, налегая на стойку. — Сколько ещё собираешься терпеть?
— Не собираюсь это обсуждать с тобой, — отрезал шериф. — Макс, сможешь описать этих ублюдков?
— Лучше опознать на месте.
Так, кого-то собираются сажать, а я не в курсе. А-а-а, эти… люди Леквера… Ребята, что примечательно, неудачно натолкнулись на Максимилиана, моментально запоминающего лица во всех подробностях.
Мы пересеклись взглядами с Кейт — это вымученное лицо готово с пеной у рта обсуждать тупых кретинов, толкущих в ступе одну и ту же воду очень долгое время. Тридцать-сорок минут…
— Нет, вы что, не понимаете?