– А у меня сегодня день рождения, ― вдруг говорю я.

– Пгавда? ― Он удивленно смотрит на меня. ― А чего ты не дома? Не пгазднуешь?

– Праздную. Надоело. Все поздравляют, устала и сбежала. У меня полный дом гостей. Приехали тетя с дядей по маминой линии, а еще тетя с дядей по папиной линии, две бабушки, дедушка, крестная и две маминых подруги. Тетя с дядей по маминой линии подарили велосипед, родители подарили фотоаппарат, бабушка по маминой ― плеер, бабушка по папиной ― бадминтон, а тетя с дядей по папиной…

– Ух ты, здогово! А что все гости такие стагые? Бгатьев и сестег нет?

– Нет. Ни одного. Даже двоюродных, ― отвечаю я с гордостью.

– А мне вот скучно без бгатьев и сестег. Я один в семье. Ой! С днем гождения, кстати! Смотги, у меня даже подагок есть. ― Он достает из кармана подтаявшую шоколадку и протягивает мне.

– Спасибо…

На моих глазах слезы. Я беру шоколадку «Виспа», размякшую, замятую с одного конца, ту самую, с удивительными воздушными пузырьками, и чувствую нежность к моему новому знакомому. Сам того не зная, он устроил мне настоящий праздник.

– Пгавда, я съел две дольки от твоего подагка. Не обижайся, ― виновато признается он. И в этот момент я понимаю, что хочу, чтобы этот смешной картавый мальчишка в грязной одежде стал моим другом.

– Меня Даша зовут.

– А меня Тотон. Тьфу, Антон.

Вот так в моей жизни появился он, мой родной, мой любимый Тотошка.

Потом он никогда не спрашивал, где фотик, который мне подарили родители, где плеер и бадминтон, хотя я придумала несколько вариантов лжи ― фотик украли, плеер сломался, ― но он не спрашивал. Думаю, он все понял сразу. Он всегда был мудрым, гораздо мудрее, чем я считала. Просто он не выставлял это напоказ.

Первым с пулей во лбу рухнул на пол Ацетон. Я обернулась. В проеме застыла бледная, как привидение, Аня; она все еще держала пистолет в вытянутой руке, словно не веря, что выстрелила. А потом… под ноги мне упал Тошка.

Я соображала очень медленно, а друг оказался быстрее. Он раньше увидел, как Ацетон взмахивает ножом, и сделал шаг. Этого было достаточно, чтобы принять на себя удар, предназначенный мне. Лезвие вонзилось прямо Тошке в горло, и теперь кровь растекалась по полу. На белом кафеле она походила на густую клюквенную мякоть, которую мама обычно процеживала через марлю в кастрюлю, а затем, добавив воду и сахар, варила кисель.

Я быстро опустилась рядом. Тошка испуганно смотрел на меня, открывал и закрывал рот, как рыба. Трясущимися руками я содрала с себя шарф, прижала к ране, бормоча:

– Я сейчас… Сейчас я помогу тебе.

Шарф быстро пропитался кровью. Тошка в панике схватился на меня.

– Я все исправлю, обещаю!

– Ац! ― Руслан схватился за голову. ― Ты долбаная дрянь! ― бросил он Ане и сделал шаг, но она крикнула: