— Я понял.

Мы отправляемся в ванную комнату, а родители Степки — на работу.

Я протягиваю племяннику зубную щетку и пасту с драконом, выдвигаю ногой из-под раковины детский низенький стул для того, чтобы «рота» удобно расположилась напротив зеркала, и улыбаюсь его отражению.

— А теперь нос. Слышал? Мама сказала, чтобы мы не забывали его промывать каждые четыре часа.

Я беру нужный флакончик с аэрозолем, зажимаю себе одну ноздрю, и холодная струя физиологического раствора орошает не только носовые ходы, но и, кажется, достает до мозжечка.

Я кашляю:

— Ну и гадость эта ваша заливная рыба!

Степка хихикает. И подставляется. А я поражаюсь его мужеству, ведь он даже не морщится.

— А тепель лота на завтлак! — командует Степка.

— Слушаюсь, товарищ командир! — ухмыляюсь по-доброму и шагаю в кухню за генерал-лейтенантом, не меньше!

Там мы молча завтракаем кашей. Только переглядываемся и, мыча, указываем то на сыр, то на очередной кусок батона, предлагая друг другу добавку. Выпиваем по кружке чая, заедаем все это печеньем и, загрузив тарелки, ложки и кружки в посудомоечную машину, отправляемся на просмотр мультфильмов. А потом, после получасовой переподготовки из рядового армейца в офицера ВКС, прямо из гостиной вылетаем в открытый космос.

— Земля-Земля! Непорядок! Космонавт Степан забыл на космодроме скафандр! Просьба уладить ситуацию!

И не опуская Степку на пол, все еще кружа с ним, сидящим у меня на плечах, я плавно пересекаю коридор, устраивая космонавту всевозможные перегрузки, и прямо на ходу водружаю на него шлем, в котором он, конечно же, тонет.

— Все! Мне надоело! — дрыгается он и, вырвавшись из плена «ракеты», уже тащит из моей комнаты перчатки. — Атон! Атон! Атон! Давай бокс!

Теперь шлем на моей голове. Я сижу на полу, широко раскинув ноги, а Степан активно отрабатывает Джеб*. Парень серьезен словно скала, и я ни при каких обстоятельствах не собираюсь подавать вида, что его суровая моська веселит меня вот уже десять минут. А как только он переходит к комбинации «Джеб — Правый кросс», я мучительно «умираю».

— Атон! Атон! Атон! А теперь тавай! — тянет он меня, пытаясь реанимировать.

— Я не могу, я в нокауте. Я потерял много крови! Неси бинты и повязки, если не хочешь, чтобы я умер.

— Ага! — радостно взвизгивает Степка и ныряет в родительскую комнату.

Оттуда в зал перекочевывают Танин халат и штаны Вадима.

— Тащи колготки! — подсказываю я. — Да не, не мамины, а свои!