Глава 7. Слуга богов

— Я, конечно, всегда верил в небесных покровителей, но сейчас думаю, что недостаточно…

Санторий в трепете остановился и всерьёз подумал, что не мешало бы упасть ниц. Из провалов в крыше тёк солнечный свет. Причём, вопреки всем возможным законам, не холодные зимние лучики, а медовые струи, какие ласково припекают макушки только в июле. По выщербленным стенам взбирались цветущие вьюнки, у которых мелькали пузатые пчёлы. Птицы щебетали с таким усердием, точно вломившаяся троица явилась проконтролировать качество их пения. Бессчётное количество насекомых, расправив крылышки, грелись на позолоченных солнцем камнях. И только арки многочисленных входов, заглатывающих друг друга, уводили взгляд в тёмное, таинственное и пустынное брюхо строения.

— Шварги тебя… — начал Верд, уронив челюсть, но вовремя вспомнил, что он невозмутим и циничен, и проглотил ругательства.

— Ой, смотрите! Солнышко! — Талла радостно прильнула к стене и доложила: — Тёплая!

Санторий, не оборачиваясь, нащупал выступ у входа и опустился на него с таким видом, будто мог бы рухнуть и прямо на землю:

— Снаружи солнце едва всходит, — слабым голосом проговорил он. — А здесь, — дрожащий палец указал на дыру в кровле, — здесь висит в том месте, где ему полагалось бы быть летом…

— И греет! — добавила Талла, по-кошачьи жмурясь и потягиваясь. Полушубок она скинула сразу же, так что свободные рукава рубахи соскользнули, обнажая хрупкие запястья. Верду стоило немалых усилий не стиснуть одно из них и не дёрнуть девку в тень, а то и накрыть сверху плащом: мало ли кто увидит?

Наёмник прикинул, как хорошо было бы оказаться в каком-нибудь привычном и спокойном месте. В дешёвой ночлежке, где засовы на двери, скорее, приглашение, чем запор от ушлых соседей, жадных до чужих кошельков; в тёмном переулке, где из-за угла может сначала показаться острие ножа, а потом уже фигура в неприметной одёже; посреди пьяной драки в харчевне, где невиновным прилетает едва ли не больше, чем зачинщикам; на поле брани, в конце концов! Лишь бы подальше от этого забытого людьми и Богами храме, запертом в куске лета, как комар в смоле. И Верду совсем-совсем не хотелось думать, что глупой троице тоже не выбраться из вязкой липкой массы…

— Да иди ты, — отмахнулся он от Каурки, ткнувшейся мордой в ухо.

В отличие от людей, лошади восприняли внезапную смену времён года более чем благосклонно. Кляча уже вовсю жевала, наслаждаясь свежей зеленью и фыркая на встревоженно жужжащих мух, Каурка же ни с того ни с сего прониклась ответственностью боевого скакуна и норовила поддержать хозяина.

Санторий лепетал молитвы, перескакивая с благодарственной на обеденную и обратно:

— Всемогущие покровители, благословите неразумных детей своих, что оказались на этом столе…

— Санни! — не в первый раз гаркнул охотник. Служитель растерянно вскочил и сразу плюхнулся обратно. — Я сказал, надо проверить развалины. Наверняка какая-нибудь ещё дрянь… А ты куда?! Стой, дурная!

Перехватить Таллу в поясе удалось далеко не сразу. Девчонка сучила руками-ногами и порывалась первой отправиться на разведку.

— Интересно же! Ну чего ты? Верд, поставь меня! Если бы кто-то хотел нас скушать, он бы…

— Он бы подождал, пока сумасшедшая девка останется одна и косточек бы от неё не оставил!

— А вот и оставил бы! Во мне костей много, всё сразу не съесть!

— Сиди смирно, сказал!

— Ты на лошадок погляди! Было б тут что страшное, они бы мигом почуяли! Правда, Каурушка?