Чад стал неприятным сюрпризом для их обоняния, когда они вошли в квартиру на Холме Бродяг. Шум голосов долетал из гостиной, там явно работал телевизор. Они разулись. Анника поставила свои сандалии на полку для обуви, стоявшую там еще со времени ее детства.

Стивен прошел в гостиную:

– Привет, Дини, что ты смотришь?

Анника не расслышала ответ девочки. Она осталась стоять в прихожей, посмотрела в сторону кухни, откуда шли не самые приятные запахи. Жареная вареная колбаса, парадное блюдо мамы. Вплоть до своей встречи с Томасом она сама ела ее несколько раз в неделю, но Томас отказывался. Он предпочитал только настоящую кухню, с изысками.

Анника направилась в сторону кухни по тряпичному половику, который всегда сминался, ноги еще помнили, куда им надо становиться, чтобы пол не скрипел.

Барбра стояла у окна и курила. Она постарела, когда же это случилось? Ее белокурые, как у Биргитты, волосы сейчас приобрели серебристый оттенок.

– Привет, мама, – сказала Анника.

– Привет, – ответила Барбра и выпустила кольца дыма в приоткрытое окно.

Она провожала их взглядом, пока они не растворились в воздухе, потом повернулась к Аннике.

– У тебя есть новости? – спросила она.

Анника опустилась на свое место за кухонным столом, она была чужой здесь, но тело все помнило, оно точно знало ощущения от сидения на деревянном стуле.

– Нет, – ответила она и провела пальцами по поверхности стола. – А у тебя?

Барбра сделала новую затяжку, потянулась за бокалом с вином, стоявшим на мойке. Он был почти пуст.

– Ты же замужем за членом правительства, – сказала она. – Неужели не можешь использовать свои связи? Ради нас, только в данном конкретном случае?

Злоба накрыла ее, как огромная волна. У Анники перехватило дыхание, «просто неприятное ощущение, но ничего опасного, главное – не сопротивляться, на троечку максимум, не больше».