— В болотах, в лесах, в озёрах моя жизнь. На воле, на природе. На волосок от смерти постоянно, — вспомнил я подходящее случаю высказывание Дубовицкого. — А вы меня какими-то пересудами пугаете.

Сёстры переглянулись и рассмеялись.

— Что ж, до встречи, Владимир Всеволодович!

Я помахал рукой, и коляска укатилась. Проводил её взглядом, улыбаясь. Приятно, что у сестричек жизнь, судя по всему, складывается и налаживается. Вон — катаются, смеются, платьями новыми затарились. Мужика бы им ещё. В смысле, двух. Но, уверен, найдут. Это уже точно не моя забота.

— Ехать-то будем, барин? — спросил мой кучер.

— Да, едем.

Я подошёл к карете, но остановился и задумался. Посмотрел на кучера.

Его я отработал вместе с каретой у градоправителя Абрамова. Ну, в смысле, подарили. Тогда кучер был очень рад сменить хозяина и согласился работать без зарплаты, за одну только тёткинатальину кормёжку и великую идею. А я ему сказал, что как только дела наладятся — жалованье ему положу.

— Ты ж у меня без жалованья работаешь? — уточнил я.

— Крыша над головой есть, кормят на убой, — тут же отрапортовал кучер. — Я ж разве жалуюсь? Я — ни в коем случае, не извольте беспокоиться!

— Да не кипишуй ты, нормально всё. Просто подойди к Тихонычу как-нибудь, скажи, что надо бы тебе жалованье положить. Я сам с ним могу забыть поговорить, а он уж точно не забудет, меня выловит. Есть подозрение, что уже вполне можно ослабить пояса. Будем повышать благосостояние сотрудников.

— Спасибо вам огромное, барин!

— Да не за что пока. Послушаем ещё, что Тихоныч скажет…

Я забрался в карету, закрыл дверь, и лошади зацокали копытами, везя меня обратно к Катерине Матвеевне.

— Вы задержались, Владимир Всеволодович, — встретила меня тётушка.

— Зачитался. Очень уж книги попадались интересные. А где же любезная моя Катерина Матвеевна?

— Тут.

По лестнице, ведущей на второй этаж, к нам спускалось самое прелестное создание в мире. В сине-зелёном платье с изумительным декольте, с драгоценными украшениями на шее и в высокой причёске.

Я подавил позыв схватить Катерину Матвеевну в объятия. Вместо этого галантно поклонился и подал руку.

— Как я выгляжу, Владимир Всеволодович?