У Женьки все плыло перед глазами. В шатре стало очень душно. Резко запахло чем-то сладким. По спине потекли капли пота.

– Раздевайся, – скомандовал старик, и Женька с удивлением осознал, что понимает его.

– Не буду, – сказал он.

– Раздевайся и завернись в полотно, – Аасор кинул Женьке кусок ткани. – Смотреть не буду, но помыться нужно, чтобы выздороветь и смыть прошлое.

– Зачем это? – нахохлился Женька, быстро раздеваясь и заматываясь в простыню наподобие римского патриция. – Меня все устраивает.

– Прошлое не вернуть, ты теперь среди моего народа, среди кохтэ. Будет проще, если ты отпустишь ту жизнь и примешь эту.

– Что мне это даст? – спросил прагматичный Женька, утирая краем простыни пот с лица.

– В тебе дух воина, – голос шамана звучал вокруг мальчишки, он даже не мог понять уже откуда. – Будешь воином. Умеешь что?

– Ножи метать умею, – прошептал Женька, хватаясь за голову, которая кружилась так, что его всего закачало. – Драться умею ножом.

Что-то ещё говорил – много, захлебываясь словами, но вокруг уже была такая тьма, что Женька не понимал, жив он или мертв.

***

Наутро у Женьки болело все тело, а особенно голова. Натуральный Винни Пух – внутри опилки. Он попытался подняться, но не смог: все, на что его хватило – отползти и вывернуть содержимое желудка не на покрывало, где он лежал, а чуть дальше, на землю. Он лежал на боку, неглубоко и часто дыша и пытаясь зубами стереть горечь с языка, и едва не плакал, а старик подошёл к нему и потрогал за обнажённое плечо.

– Ну что, Дженай, – сказал он. – Совсем помираешь или жить будешь?

– Не дождётесь, – прошипел Женька злобно и замер, понимая, что он говорит не по-русски. Всё. Он теперь кохтэ. Капец.

– Эх, волчонок, – засмеялся Аасор, который после вчерашней душегубки чувствовал себя отлично. – Слабый, а огрызается. Ну ты поспи, потом полегчает. Наверное.

Женька зарычал, потом засмеялся, а потом снова потерял сознание.

Позже оказалось, что слова он знает не все. Чужой язык худо-бедно уложился в его голову, как пресловутые опилки, но родным не стал. Иногда он понимал все, что говорит Аасор, иногда натурально зависал, слыша только звуки. Зато бок после "бани" зажил совсем. Дженай уже на следующий день смог выйти наружу, а потом начал помогать шаману по хозяйству: подушки выносил на солнце, посуду мыл в деревянной кадке, пытался стирать одежду, за что получил по рукам.

– Стирают женщины, – строго сказал Аасор. – А ты – воин.

– Мне не зазорно, – спокойно ответил Женька. – В походе придётся самому, там женщин нет.

Он уже знал, что кохтэ – кочевники, которые не дураки сесть на коней и поскакать в набег на соседей. Он хотел в набег, это весело.