Венера, в последнее время была нелюдима и задумчива. В ночь битвы она исчезла куда-то из Предлесья и вернулась только через пару дней. Вернулась раненная. В чем дело, она не признавалась довольно долго, пока я наконец ее не разговорил.

Выяснилось, что она участвовала в ставках на дуэли, и проиграла какому-то дворянину из Москвы. Была ранена и лечилась у Хлодвига Пушкина.

— Он, кстати, — проговорила девушка, осматривая свежую повязку на бедре, когда мы беседовали об этом в привычной нам гостиной, — просит тебя на пару слов. Надеется, что ты сходишь к нему в ближайшее время.

— У него какая-то работа? Или просьба? — Спросил я.

— Он не уточнял.

— Схожу, — я кивнул, — но у меня будет просьба и к тебе, Венера.

— Слушаю?

— Я взял тебя в Предлесье, чтобы у меня была возможность защитить тебя. Когда ты покидаешь его в одиночку, по ночам, никому ничего не сказав, я не могу прийти к тебе на помощь.

Венера вздохнула, потом проговорила:

— Ты прав. Но я не могу сидеть сложа руки, пока дышит Лодычев.

— Необдуманные поступки, — улыбнулся я, — обычно приводят вот к этому, — я указал на раненое бедро девушки. Что я просил тебя сделать?

— Ты просил, — вздохнула она снова, — чтобы я просто отвлеклась и отдохнула в Предлесье.

— Верно. И прошу об этом еще раз.

— Хорошо, — девушка опустила глаза, — прости, что ушла той ночью.

— Да чего уже говорить. Ладно. Попросить Пелагею заехать после смены? — Кивнул я на рану Венеры.