Однажды князь Михаил Иванович Дашков слишком свободно начал выражать ей комплименты. И пылкая 15-летняя девушка обратилась к своему дяде, канцлеру графу Михаилу Илларионовичу Воронцову:

– Дядюшка, князь изъявил желание получить мою руку.

В результате Дашков обвенчался с ней. Вскоре Екатерина Романовна вступила в тесную дружбу с Великой княгиней Екатериной и приняла деятельное участие в государственном перевороте 1762 года. А в день вступления на престол императрицы Екатерины II княгиня Дашкова получила орден Святой Екатерины и была возведена в достоинство статс-дамы.

После смерти мужа Екатерина Романовна жила в подмосковной деревне, в 1768 году предприняла поездку по России, а потом уехала за границу. За три года она посетила Англию, Францию, Пруссию и Швейцарию. Во время этой поездки она была принята при иностранных дворах, а ее литературная и научная репутация обеспечила ей доступ к обществу ученых и философов. В частности, в Париже она заложила крепкую дружбу с Дидро и Вольтером.

Однажды, будучи в Лондоне в гостях у графини Мусиной-Пушкиной, жены российского посла Алексея Семеновича Мусина-Пушкина, княгиня вступила в интеллектуальный спор с герцогиней Фоксон, одной из образованнейших женщин Англии. После получасовой беседы обстановка накалилась до предела. Дошло до повышенных тонов.

Всем было известно, что княгиня Дашкова, бесспорно, была женщина очень умная, образованная и весьма энергичная. В частности, английский посол граф Джордж Макартни писал о ней так:

«Эта женщина обладает редкой силой ума, смелостью, превосходящей храбрость любого мужчины, и энергией, способной предпринимать задачи самые невозможные для удовлетворения преобладающей ее страсти».

А мисс Уилмот, путешествовавшая по России, говорила о ней так:

«Мне кажется, что она была бы всего более на месте у кормила правления или главнокомандующим армией, или главным администратором империи».

Сама Екатерина II не могла отказать Дашковой в большом уме, хотя и прибавляла при этом, что она тщеславна и склонна к интригам.

Дидро же отмечал:

«Она так же решительна в своей ненависти, как и в дружбе…»

Герцогиня Фоксон, видимо, ничего этого не знала. Не ожидая обнаружить в даме из далекой России ум ученого, она вспылила и позволила себе оскорбительное высказывание. Наступила зловещая тишина. Дашкова медленно поднялась и жестом пригласила герцогиню встать. Та так и сделала. Княгиня, отличавшаяся решительным нравом, вплотную подошла к обидчице и влепила ей пощечину. Та, недолго думая, дала сдачи. Хозяйка дома опомнилась и попыталась примирить разбушевавшихся женщин, лишь когда соперницы потребовали оружие. Но безуспешно: дамы вышли в сад, и зазвенели шпаги.

Поединок длился недолго и закончился колотой раной Дашковой в плечо.

Кстати, эта дуэль не была единственной на счету у княгини. В 1787 году она попыталась заменить своего юного сына Павла (будущего московского губернского предводителя дворянства) в предстоящей дуэли с офицером Лейб-гвардии Преображенского полка Петром Ивановичем Иевлевым.

Дело было так. Князь Дашков танцевал с Татьяной Васильевной Потемкиной, а Иевлеву вздумалось занять такое место, что он лишил танцующую пару свободного пространства. Дашков учтиво попросил его сойти с того места, но Иевлев, посмотрев на просителя гордым взглядом, с места не тронулся. Князь Дашков, продолжая танец и столкнувшись с Иевлевым, взял того за плечи и с места сдвинул. И тогда Иевлев начал на князя нападать и язвительными словами требовать от него неукоснительной сатисфакции.

Об этом узнала Екатерина Романовна. В своих «Записках» М.А. Грановский потом написал так:

«Зная нрав сей статс-дамы, легко вы себе вообразить можете положение ее, в кое она приведена была, услышав происшествие сие. Находясь в отчаянии, написала она к Александру Матвеевичу письмо, наполненное воплем, рыданием и мщением, изъяснив в оном, между прочим, и то, что для спасения жизни сыновния не пощадит она собственную свою и готова сама биться с Иевлевым на шпагах».

Александр Матвеевич – это граф Дмитриев-Мамонов, один из фаворитов Екатерины II. Он вмешался и принудил Иевлева просить у князя Дашкова прощения. Примирение происходило в присутствии князей Гагарина и Шаховского и многих других господ. Иевлев приветствовал Дашкова по-французски:

– Прошу прощения за нанесенное вам оскорбление.