По-твоему, все дороги в тайгу надо перекрыть? Но ведь фартовые не будут жить среди алкашей. Они своею подлой держатся. Кучно. Чтоб в случае чего вместе сбежать. Их будет кому прикрыть, — говорил на раздумье Герасим и предложил: — Давай глянем в карту местности и попробуем высчитать воров. Ведь в случае облавы, а они и это, поверь, предусмотрели, фартовые не побегут из тайги вслепую. Они уйдут, взвесив все. Краткость отхода, дороги, транспорт, близость населенных пунктов.

А, может, наоборот — в чащу скроются. Где их никто быстро не найдет, — возразил Герасим.

А собаки? От них не сбежишь.

В тайге — не все буреломы. Вот, смотри — река, а вот тут, вблизи, озеро есть. Здесь собаки след потеряют, — глянул в карту Герасим.

Давай посмотрим вместе, — подсел Одинцов и разложил карту местности посередине.

Если мы начнем облаву с той стороны, где был почтальон, тут тайга глухая. На десятки километров — ни жилья, ни дорог. Одни чертоломы. Есть, правда, гаревый участок. Но он — не спасенье, сущая беда. На нем воров, как куропаток, взять можно. Ни реки, ни озера, ни единого поселка…

— Здесь тоже дрянь — не место. Болото. Река, озеро, но от трассы далековато — тридцать с лишком километров. Их не одолеть, — перебил Одинцов.

— А распадок? Его учти. Он как раз к магистрали почти вплотную подходит. И, главное, сухой, извилистый и лесистый. Второй распадок — хуже. Оползневый. Сырой. Тут в нем не убегать, а ловить хорошо. В него лишь по пьянке да по незнанию можно сунуться, чтоб и не вылезти никогда, — указал Герасим.

— Ты сюда посмотри! Вот где местность! Три километра тайги, а дальше, всплошную, посадки. Лесничество пять лет назад поработало. Значит, ни коряг, ни пней. И, заметь, почти до железной дороги. Тут — гаревый участок. Уже под посадки готов. Хоть катись. И это именно там, где Филин, — глянул на Петра Герасим и, усмехнувшись, добавил: — Все блатари, в случае чего, прикроют отход фартовых. Устроют кипеж! И непременно мешать будут облаве. Нужно встречный наряд выставить, вот тут, — указал он на карте пролесок, примыкающий почти вплотную к железной дороге.

— Тут, из посадок, они и выйдут, — добавил уверенно.

— Куда? По этой ветке поезда ходят лишь два раза в сутки! — рассмеялся Одинцов.

— А вертушки-товарняки, а дрезины? Они бесконечно там снуют. Да и подумай, когда фартовые убегали на пассажирских поездах? Мне такое не вспоминается.

— Выходит, здесь их ждать надо? — задумчиво смотрел в карту Одинцов.

— И в распадке. Они могут двумя группами уходить. Если одних поймаем, вторые останутся на воле. Так всегда поступают фартовые, — говорил Герасим.

— Нам нужен Леший и беглецы. Все трое, — нахмурился Одинцов.

— Понимаешь, Леший — тип особый. Тертый калач. Этот не побежит от облавы очертя голову. Он найдет способ, как переждать в тайге несколько беспокойных дней. Он слишком ценит свою голову. И вместо себя любого подставит. А нам нужен он. Без него фартовые, как без головы и глаз. Сам же Леший, пожелай того, новую «малину» в два счета сколотит. И снова заживет. Он не одну облаву и погоню пережил. Сколько приговоров с высшей мерой наказания хранятся в архивах? А он — жив. Хитер или живуч, не знаю. Но пора с ним кончать, — посуровел взгляд Герасима.

В это время зазвонил телефон. И Петр раздраженно поднял трубку.

— Ирина Кравцова, здравствуйте! — молчал, слушал, что говорила следователь прокуратуры. Потом ответил: — Кое-какие соображенья и у нас имеются. Что ж, приезжайте, поговорим…

Следователь не заставила долго себя ждать и вскоре вошла в кабинет.

Узнав, что милиция решила устроить в тайге облаву с собаками, оперативными нарядами, с оцеплениями у железной дороги, поморщилась и сказала: