Женщина посмотрела, как всегда, хмуро, но ответила наконец:

— Неужели?

— Угу. — Айка подтянула колени к груди, бессовестно упираясь пятками в сиденье. — Я вот не стала просто смотреть. И только хуже получилось.

— Неужели? — повторила женщина уже насмешливо. Затем выдернула спицы из вязания, затянула нитки и вручила ей разноцветный носок для великана: — Вот, подержи.

И вышла.

Только не по коридору между сиденьями, как положено, а прямо в окно, сквозь стекло, в серую хмарь, в снег с дождём, в долгий-долгий перегон между двумя городами.

Вязаный носок был тёплым и настоящим.

Дома Айка умылась, прорыдалась и решила, что на работу не вернётся, потому что смотреть теперь Михаилу в глаза никак не получится. Только не после дурацких ночных откровений. Он, конечно, добрый, в психушку её не отправит, но всё же, но всё же…

— Но всё же, — тоскливо повторила Айка вслух и села за компьютер — отправлять заявление об увольнении на почту директора. Затем отключила интернет, оба телефона и пошла готовить завтрак. Наверх она старалась не смотреть — и так ясно, что болтается на потолке.

Робкий голос разума подсказывал, что заявление директор удалит, едва прочитав — и не потому, что о таком положено за две недели говорить. А дрянь еле слышно шептала, что-де если три дня не ходить на работу, то никакого заявления и не понадобится — уволят за прогулы.

Айка тоже на это надеялась.

А когда накатывало уныние и особенно хотелось плакать, она брала нелепый длиннющий разноцветный носок, наматывала на шею, как шарф, и шла заваривать кофе — чёрный, как совесть риелтора, крепкий, как хватка бультерьера.

Правда, насладиться изысканной тоской ей не позволили — уже на второй день в дверь позвонили.

Конечно, это был Михаил — в строгом пальто, с полосатым шарфом на шее и огромным бумажным пакетом в руках, из которого торчал лук-порей.

— Грипп? Ты заразилась?

Айка покачала головой и попыталась закрыть дверь. Не тут-то было — Михаил быстро подставил ногу, отпихнул створку коленкой и просочился в квартиру.

— Значит, дурь, — констатировал он. — Будем лечить.

Набор продуктов у него оказался ещё более дурацкий, причём на самом верху лежали пирожки с яблоками. Михаил таскал их по одному, сидя на тесной кухоньке, пока Айка снова запекала курицу с пореем и думала, что делать с зелёным и твёрдым ананасом.

Тикали старые часы; пахло домашней едой.

— Я тоже её вижу, — тихо признался Михаил.