— А лицензии на их производство бывают? — Продолжал "глупые" расспросы я. — Или индульгенциями какими‑нибудь после их производства закупаться надо?

— Мне не нравится то направление, куда ты ведешь разговор, друид. — Нахмурился Анотоний. — И если ты вознамерился создавать подобные предметы у нас, то я сейчас дам тебе в ухо, а после пинками погоню прочь из города. И это только потому, что мы уже пустили тебя сюда как гостя, иначе дело бы приняло куда как более крутой оборот.

— Да я вообще ни разу не артефактор! Только вот в упор понять не могу, почему у вас в деревне при таких порядках подобные штуки штампуют чуть ли не как горячие пирожки. — Примиряюще поднял руки я, помахивая перчатками. — Мне еще не верилось, что такое правда может быть, когда об этом услышал. Однако сегодня пришел в Рыбцы и купил вот эту обновку…Вы её, кстати, на алтаре своем проверьте. А то мало ли, вдруг я чего напутал и напраслину на честного торговца возвожу.

Взгляды всех монахов сосредоточились на предъявленном им предмете так, что удивлен, как это он не вспыхнул.

— А откуда у тебя эта вещь сыне…В смысле друиде…Короче давай её сюда! — Антоний выхватил у меня артефакт и, как был из‑за стола, вприпрыжку помчался к алтарю. Чего он там делал, мне было не видно, но на тщательную идентификацию предмета времени служитель культа потратил секунды двадцать. После чего вернулся обратно, на ходу комкая рассыпающуюся пеплом ткань разрушенного артефакта и трансформируясь из нормального собеседника в сурового инквизитора. Лицо чернело от прилившей к нему дурной крови, из взгляда уходил здравый смысл, сменяясь огнем фанатизма, а тискающие перчатки руки конвульсивно сжимались и разжимались, будто выдавливая из чьей‑то шеи признание, кислород и жизнь одновременно. — Лугель, за стражей! Питер, за гномами! Винтекс, дуй к главе ополчения. Юртис, поддерживай порядок в часовне! Друид…Показывай!

Прелат развернул такую лихорадочную деятельность, что меня даже как‑то оторопь взяла. Фактически из ничего за полчаса развернуть целую войсковую операцию…Я всего лишь надеялся, что смогу спровоцировать изготовителя не совсем обычных артефактов при задержании и ухлопать его как бы в целях самообороны. Ну а братцы — квартероны отправились бы в тюрьму, как пособники в деле изготовления волшебных предметов из неположенных материалов. И потом, у столь прожжённого дельца, которым выглядел торговец готовым платьем, наверняка бы отыскался в логове и какой‑нибудь дополнительный компромат. Однако Антоний, командующий всеми встречными и поперечными с целеустремленностью и непреклонностью настоящего фельдмаршала, готовился крешительному штурму как минимум хорошо укрепленного логова еретиков и отчаянному сопротивлению.

— Чем колдуны сильнее, тем они наглее. Им ощущение собственного всемогущества просто инстинкты самосохранения перекрывает. — Пояснил свои действия святоша, к которому постепенно вернулась часть его обычных манер и здравого смысла…Небольшая. — Лаулдан всегда был тем еще подонком, однако подонком трусливым. И если он вдруг осмелел настолько, что при живом то мне имеет наглость выставлять в витрину своего магазина подобные артефакты, жди беды.

Как бы невзначай собравшиеся на рыночной площади люди внезапно взяли дом в кольцо, а церковники призвали ангела. Честно говоря, я посчитал, что на этом боевые действия и кончатся. Блондинистые крылатые качки с огненными мечами по меркам этой игры являлись воистину ультимативным доводом, ибо умели полноценно воскрешать убитых, а также один на один уделывали любого противника из лиги тяжеловесов. И в драке один против двух имели шансы. А против трех не проигрывали всухую. От тотального доминирования светлых фракций людей над всеми остальными силами мира спасало только то, что заполучить себе подобный юнит на постоянной основе было лишь чуть — чуть проще, чем укусить собственный локоть. А призыв их, который могли проводить разного рода священники, давал этому посланцу Света лишь несколько минут времени и не мог быть повторен одним и тем же человеком в любые приемлемые для боя сроки. Ну а черные драконы, дьяволы, титаны и прочие существа высших рангов находились в нашей реальности двадцать четыре часа в сутки, и драться могли примерно столько же. Люди при виде явившегося вестника небес замерли как мыши под веником, ибо ради развлечения подобные персонажи практически никогда не являлись. Обычно их визит предвещал крупные проблемы. Вопрос лишь кому. Ангел обвел площадь взглядом, задержавшись на мне, чего‑то хмыкнул себе под нос и, сложившись чуть ли не втрое, с трудом протиснулся в магазин готовой одежды. А через пять секунд его вынесло наружу вместе с куском стены громадной струей мутной жидкости, которая выплеснулась из недр магазина на рыночную площадь и развернулась в десяток собранных из водных струй гуманоидных фигур. Одновременно с этим земля под ногами дрогнула, и фундамент лавки принялся выползать из под строения, также разделяясь на составные части и принимая относительно человекоподобный облик.

— Духи элементов! — Констатировал очевидное Антоний. А потом добавил несколько таких слов, которые святому отцу произносить вроде как и не полагается. Впрочем, сейчас огромное искушение сказать нечто подобное испытывал, наверное, даже ангел. Вооруженные водяными сетями и трезубцами порождения мокрой стихии достаточно убедительно доказывали ему, что порядок бьет класс. В смысле, с десятикратным преимуществом по численности можно запинать и куда более сильного противника. Воин небес успел убить троих или четверых, но после оказался затянут в ловушку покрывших его в три слоя пут так туго, что не мог и сдвинуться с места. Но сунувшемуся было к нему элементалю все равно отчекрыжил голову молниеносным выпадом. — Убейте призывателя! Со смертью шамана они вернутся обратно в свой план!

— Исполняю! — Хмыкнул я и кинулся к изрядно перекосившейся, но все еще стоящей на прежнем месте лавке. Благо собранные из щебня, песка и валунов стихийные духи отвлеклись на деревенскую стражу. Но протаранить частокол из выставленных навстречу алебард сходу не смогли даже они, а засыпающие массивные мишени стрелами лучники оказались вовсе не так уж бесполезны, как могло показаться. Во всяком случае, один из элементалей уже рассыпался на строительный мусор после того, как в его глазницах застряло штук семь или восемь деревянных палочек с железным наконечником.

Портной обнаружился на первом этаже своей лавки, причем вместе с детьми. Один бугай обтекал водой, сочившейся с него не переставая, второй покрылся каменной коркой и неловко ворочался в ней, словно валун. И оба они положили свои руки на плечи родителю, буквально светившемуся о переполнявшей его энергии.

— Всех Заховаю! — Каким‑то утробным потусторонним голосом вымолвил полуэльф и сорвавшаяся с его губ волна ветра вынесла меня наружу прямо как ангела…С куском стены. И в отличии от посланника небес подняться с я уже не сумел. Не знаю даже, привиделось мне или нет зрелище свитых из ураганных потоков воздуха фигур с бичами молний? Вроде элементали третьей стихии тоже в бой вступили…Но потом куда‑то все резко делись, вместе с земляными и водными. Только я не понял, куда.

— Живой? — Наклонился ко мне Лугель, участливо заглядывая в глаза.

— Ага. — Слабо ответил ему я, пытаясь встать…Удалось лишь чуть пошевелиться. Дебафы "шок" и "контузия" надежно лишили меня подвижности как минимум минут на пять. — А эти где…Вы провели ритуал изгнания?

— Да не, просто у Лаулдана силы кончились. Он же не своей пользовался, а заемной. — Небрежно отмахнулся священнослужитель. — И забыл, что темные боги, ярким представителем которых является Всех Заховаю, легко бросают в беде своих слуг, если тем требуется по — настоящему существенная помощь. Эй, кто там? Носилки сюда! Взяли раненного и в храм понесли!

— Я в порядке! Положите обратно! У меня голова от тряски кружится! — Мои попытки протестовать ни к чему не привели, если не считать положительным результатом пару глотков самогона, которым поделился какой‑то сердобольный ополченец. Всех получивших хоть какие‑то повреждения в скоротечной, но жесткой сшибке вышколенные на ура защитники деревни доставили к алтарю, где на нас чохом наложили групповое исцеление.

Когда удалось вернуться обратно к разгромленной лавке, благо хоть идти было не далеко, внутрь неё добилось уже множество народа. И о мыслях под шумок тихонько пограбить балующегося колдовством портного пришлось позабыть. Содержимое полок, сундуков, тайников и ларей сначала инспектировали монахи, потом гномы, а под конец не заинтересовавшее первые две инстанции конфискованное добро уплывало в ручки пришедшего на место происшествия старосты. А жаааль! Я готов поставить в заклад собственный посох, что в личном имуществе у такого интересного фрукта обязательно отыщутся интересные артефакты. Возможно, даже и величайшее сокровище этого мира, книги навыков. Но увы, на ценности отыскались и другие желающие. Хорошо хоть не имеющего за спиной явной поддержки друида не вытолкали взашей и дали полюбоваться на извлекаемые из самых неожиданных мест улики и послушать, как соловьем распеваются детки портного. Самого полуэльфа отец Антоний утащил куда‑то в подвал, вместе с небольшой жаровней, кузнецом и клещами. И теперь оттуда почти непрестанно доносились жуткие нечеловеческие вопли, стимулирующие квартеронов на новые порции откровенности.

Имеющий не слишком сильный дар Лаулдан, к старости окончательно дозревший до мысли, что вершины магии ему за счет одного лишь таланта не покорятся, нашел испытанный способ стать сильнее и богаче. Вступил на темную дорожку сектантства, начав служить одному из самых отзывчивых на жертвы злых божеств. Благо Всех Заховаю изначально был достаточно толерантен к жрецам, охотно отзываясь на примитивные камлания и гоблинов, и троллей, и орков….И вообще всех, кто лил для него кровь разумных и терзал их плоть. Животные для дела тоже годились, но обладающих душой созданий данная тварь любила все‑таки больше.

Список "подношений" открыл пяток беженцев, которые пропали без вести во время нашествия роя. Тогда Рыбцы оказались переполнены появлявшимся и исчезавшим народом, а потому пропажа каких‑то пришлых осталось незамеченным. После, когда схлынул вал вынужденных переселенцев, питавший некоторые сомнения в своих сила портной принялся осторожно охотиться на местных. Пьянчужка, которого сочли утонувшим в реке. Охотник, якобы не вернувшийся с опасного промысла. Пожилая швея, что вроде как переехала к родственникам и по чистому совпадению являлась главной конкуренткой Лаулдана…Трупе на пятом народ чего‑то почувствовал и заволновался, хотя грешили на залетных вампиров, чудовищ роя и прочую нечисть. Ночные патрули усилили, но это ни к чему хорошему не привело. Когда уже получивший от покровителя кое — какой гешефт колдун стыбрил с улицы редкую добычу в виде двух единственных на всю деревню близнецов, местные жители закусили удила. И, тряхнув мошной, наняли ведьмака. Специалист по чудовищам полаялся с идеологическими противниками в виде церковников, провел расследование и даже покрошил каких‑то тварей в окрестностях, но честно сознался, что детских останков не нашел. Однако поскольку пропажи населения прекратились, его контракт староста счел выполненным и расплатился честь по чести.

За счет редкой жертвы, сделав себя и своих детей и посвященными одной из стихий, Лоулдан приуныл. Прекращать получать порции халявой силы не хотелось, палиться перед соседями тоже, ибо зарвавшегося колдуна бы сожгли, несмотря на всю его новообретеную мощь. И тогда он придумал ход конем и занялся массовым творением артефактов, которые до того делал едва ли по одному в год. Чародеям для их колдовских обрядов почти всегда требовались разные необычные компоненты. И охотники ничего не заподозрили, когда он стал заказывать у них вместе с шелком гигантских пауков и совиными перьями компоненты более экзотической дичи. Той, которую малообразованные люди просто не воспринимали как разумных и в чем‑то равных себе существ. Фей. Мелких лесных духов вроде встреченного мной на болоте гадючьего царя. Троглодитов, которые и речь то толком не освоили. Парочка особо неболтливых и жестоких стрелков приносила ему сердца гоблинов, орков и кентавров. А какой‑то лесной колдун с зубами как у змеи поставлял от случая к случаю человеческие органы…