После разговора с «референтшей», Чехович попытался вспомнить, как выглядит ее шеф, но словосочетание «Элдор Асланов» не вызывало в памяти никаких ассоциаций, кроме карикатур на «буржуев» в советских газетах — пузатых и носатых персонажей во фраках и цилиндрах. Поэтому прежде чем отправиться на встречу, он заглянул в Википедию, чтобы хотя бы взглянуть на фотографию Асланова, но и там его ждало разочарование — «фотка» была совершенно невнятная, миллиардер был снят в момент, когда направлялся к вертолету, сзади, так, что видна была только одна четверть лица.

Реальность его удивила. Навстречу шел человек лет пятидесяти, среднего роста, с фигурой штангиста легкой весовой категории, одетый в синие джинсы и футболку салатного цвета. Вытянутое, правильной формы лицо, в котором, несмотря на имя и фамилию, не было ничего восточного, вызвало у Чеховича ассоциацию с каким-то популярным артистом, но с каким именно — он не мог вспомнить. Такой же артистической была и его улыбка — чуть «скошенная» в правую сторону, что придавало ей еще большее обаяние.

Чехович всегда стеснялся своей внешности и поэтому немного завидовал людям, которые выглядели — с его точки зрения — более презентабельно. Пожимая протянутую руку миллиардера, он вдруг представил, что подумал Асланов, впервые увидев «этого знаменитого ученого, специалиста по средневековым рукописям». Это должно было выглядеть примерно так:

Невысокого роста и очень худой человек, лет сорока пяти, с темными, короткими волосами, вытянутым лицом, впалыми щеками, носом — клювом и большим ртом, который в улыбке растягивался до совершенно уже неприличных размеров. Глубоко посаженные глаза смотрят внимательно и настороженно, словно в бинокль из укрытия. Немного сутулится при ходьбе, отчего руки кажутся непропорционально длинными. Похож на героя Чарли Чаплина, только прилично одетого.

— Много слышал о вас, как о замечательном специалисте — сказал Асланов, — поэтому очень приятно познакомиться лично. Кофе, чай?

— Нет, спасибо, — очень жарко, — сказал Чехович.

— Да, вы правы, — согласился Асланов, взял со стола золотистого цвета колокольчик, который Эдвард сразу не заметил, и потряс им над головой. В следующий момент в углу комнаты, рядом с окном, открылась дверца, которая тоже осталась незамеченной Чеховичем — и не мудрено, она почти не выделялась на фоне стены — и в комнату вошла средних лет женщина в очках, в строгом костюме: «блузка, жилет, юбка».

— Анна Львовна, — обратился к ней Асланов, — приготовьте нам что-нибудь прохладительное, пожалуйста. Женщина кивнула и скрылась за дверью.

Хозяин кабинета вытащил из-за стола свое кресло, на котором сидел перед приходом Чеховича, поставил его с другой стороны стола — там, где положено было сидеть посетителям, и напротив него поставил другое кресло, до того скромно стоявшее в углу комнаты.

— Прошу — указал он на второе кресло, а сам сел в свое, забросив ногу на ногу.

— Давайте сразу к делу — сказал Асланов уже другим, деловым тоном, в котором слышались даже жесткие нотки. — Мне нужен специалист по средневековым рукописям и сведущие люди посоветовали обратиться к вам. Ваша биография действительно «внушает» — истфак ЛГУ, Гарвард, солидный список работ в очень авторитетных научных изданиях… А когда я обратился в администрацию города, где вы работали после возвращения в Россию, мне сразу же назвали ваше имя — и больше никакого. Это… — он сделал паузу и снова улыбнулся своей «скошенной» улыбкой — о чем-то говорит, правда? Чехович пожал плечами — да мол, наверное говорит, но я не виноват.

— Ой, спасибо, спасительница вы наша! — вдруг сказал миллиардер — и в этот же момент Анна Львовна, неслышно вошедшая в комнату за спиной Чеховича, возникла перед ним и поставила на стол поднос с двумя высокими стаканами, в которых было что-то прозрачное с кубиками льда и соломинками. Если бы он не проводил ее взглядом, то не заметил бы, и как она вышла — ходила секретарша совершенно бесшумно. «Как Христос по воде» — подумал он. Также бесшумно открылась и закрылась за ней незаметная дверь в углу комнаты.

— Признаюсь, я довольно подробно изучил вашу биографию и обнаружил интересный факт — продолжил хозяин. Вы ведь потомок известного польского поэта, Юзефа Чеховича?

— Да, это правда — сказал удивленный Эдвард. — Это мой дед. Но я его не знал — он погиб задолго до моего рождения, в самом начале Второй мировой войны…

— В Люблине? — спросилАсланов.

— Да… — Осведомленность «Чикаго» о биографии собеседника несколько пугала.

— Не удивляйтесь, это просто совпадение — сказал хозяин кабинета. — Я бывал в Люблине и обратил внимание на памятник поэту Чеховичу. Там ведь и площадь названа его именем. А когда узнал вашу фамилию, подумал, что где-то уже ее слышал. Вспомнил, уточнил — ну, и вот… — Ладно, это так, кстати пришлось. Речь пойдет о манускрипте Камиллы Анежской, — продолжил Асланов, взяв свой стакан и приложившись к соломинке. Вы, конечно, знаете о таком?

— Чуть-чуть — улыбнулся Чехович.

Миллиардер сделал вид, что не заметил иронию в его тоне. — Как вы думаете, он в принципе поддается расшифровке?

Чехович поскучнел. Ему совсем не хотелось проводить ликбез на тему нерасшифрованных манускриптов, пусть даже с таким статусным слушателем. Рукопись, о которой спросил Асланов, была названа по имени ее автора, монахини Анежского монастыря в Праге, Камиллы, написавшей ее, как было установлено с помощью радиоуглеродного анализа, в конце 14-го или начале 15-го века. Про нее ходили слухи, дошедшие и до наших дней, что она обладала даром ясновидения. Скорее всего, ею же манускрипт был зашифрован. Хранится он в библиотеке Стэнфордского университета, на сайте которого в высоком разрешении выложены сканы всех страниц кодекса, так что любой желающий может попробовать расшифровать его.