– Захырыч! – Заорал Ленька, едва его взгляд наткнулся на одноклассника. – Чувак, ты откуда?

Он принялся тискать беднягу Майцева, очень похоже на то, как медведь в цирке мучает гармонь. Между делом и мне он протянул свою лопатообразную ладонь – поздоровался.

– Вот ты молодец, Захарыч, что приехал! Не ждал, не ждал тебя здесь увидеть! Бабки есть? Бухнуть нужно. Представляешь, сегодня вторник, завтра праздник, а я на нулях вообще! И зачетная неделя на носу – всю степуху отдал аспиранту одному за эту… ну как ее? За курсовую работу, короче. «О коммунистическом воспитании читателя советских газет»! Во тема досталась, да! Откуда мне знать, как их воспитывать – читателей советских газет? Слышали, чего ТАСС сегодня объявил? Наши не поедут на Олимпиаду в Лос-Анжелес! Нормально, да? Это нужно отметить! Зато решили устроить двойника Олимпиады – «Дружбу-84». Аж в девяти странах одновременно! Эх, получить бы аккредитацию куда-нибудь на Кубу – мулатки, ром, сигара-гавана… Так что с бабками?

Захар достал кошелек, в котором хранил деньги на мелкие расходы – два трояка, несколько синеньких пятерок, десятку и в потайном карманчике (я о нем знал) свернутую стоху. Он раскрыл свою «сберкассу» и, тяжело вздохнув, отдал Леньке десятку, пятерку и оба трояка.

– Ух ты! – Обрадовался Попов. – Живем, бродяги! Так, вы ждите меня здесь, я минут через сорок! Курите-нет, не помню?

– Нет, – ответил Захар, а я просто помотал головой.

– Ну и отлично, чуваки! Мне больше достанется. Чего пить будем? Водочку или конину?

Захар посмотрел на меня, а я пожал плечами.

– Тогда конину, – решил за нас Ленька. – На беленькую уже смотреть не могу, «андроповка» хоть и дешевая, но такая… бе-е… Только коньяк! Возьму две по четыре звездочки, с пятью разницы во вкусе почти не чувствуется, а по литражу больше выйдет. Можно было бы и с тремя, но завтра праздник! Да с четырьмя и пить не так отвратно, как с тремя. И клопами пахнет еле-еле. Устал я от клопов. Хотя, если сначала выпить, а потом еще раз сбегать, то можно и с тремя брать. Не люблю, когда много денег, – пожаловался он, но вернуть деньги не решился, – от возможностей голова пухнет. Ладно, ждите меня, камрады!

Он, как был в тапочках и тренировочных штанах с отвисшими коленями, так и понесся огромными скачками вдоль тротуара, распугивая нормальных студентов. Потом перебежал дорогу под звуки автомобильных клаксонов и растворился среди зелени, окружавшей желтые пятиэтажки.

– Чего это с ним? – Спросил я. – Запой?

– Вечная беда русской интеллигенции, – посетовал Захар. – Вся энергия уходит на борьбу с зеленым змием. Чтобы сделать что-то путное – сил уже не остается. Ничего, ты вон обещал, что Михал Сергеич страну в трезвость приведет…

– Этот приведет. Может из-за этого и Союз весь… вот так вот. Что он там про Олимпиаду говорил?

Захар огляделся по сторонам и заметил в конце тротуара киоск «Союзпечати».

Сбегать за газетой много времени не заняло. На первой странице «Известий» мы прочитали:

«…Считать нецелесообразным участие советских спортсменов в Олимпийских играх в Лос-Анджелесе ввиду грубого нарушения американской стороной Олимпийской хартии, отсутствия должных мер обеспечения безопасности для делегации СССР и развернутой в США антисоветской кампании. Разработать пропагандистские меры, которые позволили бы создать благоприятное для нас общественное мнение в мире и убедительно показать ответственность США за неучастие советских спортсменов в Олимпийских играх. В доверительном порядке информировать ЦК братских партий социалистических стран о нашей позиции и высказать просьбу о ее поддержке…»

На самом деле пророчествовать совсем непросто. Когда оно сбывается – пророчество – возникает неописуемое чувство причастности к событию. Словно это я был в рядах тех людей, что выслушав требования и пожелания заокеанских устроителей Олимпиады, гордо сказали – «Да пошли вы, уррроды!»

– Вот такие они – пироги с котятами, – прокомментировал Захар. – Четыре года назад нас бойкотировали, теперь мы. Нормальный такой мир во всем мире. Знаешь, я уже не удивляюсь твоим пророчествам.

С той стороны, куда унесся Ленька вдруг раздались испуганные девчачьи крики – это сквозь небольшую их стайку прорывался Попов, размахивая двумя бутылками коньяка, не поместившимися в оттопыренные карманы.

– Пошли прочь, накрашенные! – Орал он на всю улицу и ему отвечали визгом и хохотом. – Намазались, аки демоны ночные! Пошли прочь!