– Разгрызите кусочек сахару, вам полегчает. Моя бабушка говорила, что при упадке сил это наилучшее средство.

– Поверим твоей бабушке! – И Агата со вздохом поднесла сахар ко рту.

– Вы правильно сделали, что меня заставили! Я боялась, но теперь я счастлива, что приехала. Не думала, что испытаю это чувство спустя столько лет. Я думала, что построила себе в Филадельфии новую жизнь, а оказывается, дома я себя чувствую именно здесь.

– Между этим местом и тобой есть сходство, – сказала Агата.

– Как я погляжу, мое снадобье действует: вы опять порозовели.

– Когда ты отсюда уехала?

– Вскоре после кончины бабушки. Я получила стипендию и уехала в бабушкиной машине.

– Этот дом стоит запертый со времени смерти твоей матери?

– Я вернулась после аварии. Мамы не стало так внезапно… Я приехала с похорон, накрыла мебель. Надо было бы навести порядок в ее вещах, но я не смогла. Я почти всю ночь просидела под дверью ее спальни, глядя на ее кровать, ее письменный стол, ее кресло. Я как будто ощущала ее присутствие, мне казалось, что она сейчас появится передо мной в своем халате и отправит меня спать. С ума сойти, сколько неинтересных вещей мы говорим любимым людям! А сколько всего мы им не говорим! В общем, той ночью у меня больше не было от нее секретов. Я надеялась, что она еще немножечко здесь, что ей захочется провести рядом со мной еще одну ночь. Мне было двадцать пять лет, а я рыдала как ребенок. Я просила у нее прощения за то, что редко звонила узнать о ее делах, что уехала жить в такую даль. Это случилось потому, что в тени больших деревьев ничего не растет, а мать была раскидистым дубом, вот у меня и возникла потребность построить собственную жизнь в другом месте. Как я сожалела об этих потерянных годах, обо всем недосказанном, о молчании! Мама умерла, когда я достигла возраста, в котором уже как будто не нуждалась в ней, но это было моей ошибкой. Мне все время ее не хватает. Чуть погодя я зашла в ее ванную и простояла там целый час, глядя на ее вещи: зубную щетку, флакон духов, неизменный халат. Вот такие мелочи служат жестоким напоминанием, что любимого человека больше нет, что нам больше не быть вместе, что матери больше не будет, что нам больше не увидеться…

– Наши любимые не умирают, пока с нами память о них. Ты не проводишь меня в ее комнату?

– Зачем?

– Тебе самой неплохо было бы туда заглянуть. Наверное, тебе не хотелось бы идти туда одной.

Милли посмотрела на Агату и встала.

Они поднялись на второй этаж, стараясь ступать тише, и прошли по короткому коридору, отделявшему комнату Милли от комнаты ее матери.

Она толкнула дверь и вошла. Постояв немного в задумчивости, она грустно улыбнулась.

– Теперь не то, что раньше, – сказала она.

– В чем разница?

– Ее здесь уже нет, теперь совсем нет, комната действительно пуста. Когда я была здесь в последний раз, она еще здесь жила, а сейчас больше не живет. Наверное, она услышала все, что я ей рассказала.

– Уверена, так оно и было, – сказала Агата.

– Эта комната стала бы моей, если бы я осталась жить в Санта-Фе. До мамы в ней жила бабушка.