Арабы хотели сделать хуже нам, а сделали хуже себе. Везде, где они работали, теперь принимали на работу евреев. Даже если бы они захотели вернуться, место уже было занято. Хайфский порт перестал работать? Моментально начали строить еще один, возле Телль-Авива. А докеров набрали в Салониках. Там очень давно жила еврейская община, специализирующаяся на морских перевозках и рыбном промысле. У нас, даже сейчас, ткни пальцем в моряка или портового рабочего – обязательно из Греции.

К 1933 году, – продолжил он, опрокинув очередную кружку, – я дослужился до заместителя полиции Хайфского района по технической части. Начальник, естественно англичанин был, а заместитель еврей. Они хоть и создавали "еврейский дом", но про контроль не забывали.

У меня в подчинении было все, что имело отношение к оборудованию, починке, снабжению. Очень хорошая должность, – довольным тоном сообщил он. – Все через меня шло. Хочешь новую машину, починить старую или поломал какую мебель, лупя об нее головой подследственного – все ко мне. Или конфискант. Тут решать надо, что можно в управлении оставить, что в продажу пустить.

Уж я насобачился, инструкциями вертеть. Кому хочу дам, кто мне неприятен – зажму. И позвал меня как-то Меер в гости. Это уже начало 1934 г было… Да, февраль. То, что творилось в стране, никого не устраивало. Армия может воевать с армией, а ловить людей, когда он выстрелит в проезжающий автобус, винтовку быстренько в заранее приготовленную яму спрячет и продолжает ковыряться в земле, как ни в чем не бывало, она не способна. Разве что, как немцы, всю деревню спалить. Так это только хуже. Кровная месть у арабов на первом месте.

Полиция даже в городах не справлялась. Заходит такой, нормально одетый, просит попить, а когда спиной поворачиваются – стреляет. Двух еврейских медсестер, работающих в арабской больнице, прямо на улице вечером убили. Никого не нашли. Вот и требовали руководители Эцеля[13] начать отвечать ударом на удар.

Только это легче сказать, чем сделать. Оружие надо, и много. Ну и сделали мне предложение, как старому знакомому. Там, где списывают, или под пресс пускают поломанные или конфискованные стволы, из двух не работающих можно сделать один стреляющий, а списать оба. А возможности у меня были. Да мои ребята, если им правильно намекнуть, тоже не против помочь были. И с таможенниками у меня возможность договориться была. Им необязательно знать про оружие было. Мало ли что в бумагах пишут, надо только вовремя глаза закрыть, особенно, если платят неплохо.

Национальный еврейский комитет принял решение ввести дополнительный добровольно – принудительный налог на всех евреев, по состоянию здоровья или по иным причинам не участвующих в «Хагане» и «Эцеле». Так что деньги были. Теперь уже не было разделения, между тобой и твоим вчерашним товарищем из другой партии, потому что кто-то думает иначе. Кровь у всех одинаковая.

В июле 1934 г арабы угнали британский полицейский автомобиль-фургон, у них также имелось несколько припасенных полицейских униформ, так что никому не пришло в голову их останавливать. В укромном месте машину набили взрывчаткой и удачно припарковали прямо у центрального входа в газету "Палестайн Пост". Взрыв был страшным. Все стекла в окружающем квартале выбило, внутри здания рухнули перекрытия. Повезло, что время было обеденное, и почти никого в доме не было. Только охранников побило обломками.

Это нуждалось в ответе. И тут, как раз, случилась большая удача. Разведка «Эцеля» засекла собрание в арабском квартале Катамон, а гостинице. Опознали Хусейни, муфтия Иерусалима, главного подстрекателя, которого давно уже разыскивали и англичане, и евреи. А, кроме того, там был Абдель Кадер, из его клана, очень известный в те времена командир и еще с десяток их товарищей. Время было мало, очень боялись, что они успеют уехать. Вот и сработали по той же схеме. Полицейская машина, полицейская форма и бидоны из под молока, набитые толом.

Он скрипуче засмеялся.

– Та, еще история, с бидонами. Ты, наверное, не видел, в городах выставляют на порог пустой бидон, подъезжает молочник и меняет на полный. Вот мы их и своровали. Трясешься не столько с того, что поймать могут – это мелочь, в конце концов. Ужасно, что тебя, взрослого человека и на не маленькой должности, кто-то знакомый увидит за таким занятием… В общем, затащили бидоны в подвал, поставили у несущих колонн и быстренько рванули оттуда. Когда взорвалось, дом буквально сложился внутрь. Тридцать семь человек погибло и наши цели тоже.

И тут я влип. Слишком много следов осталось, машины, форма, взрывчатка со складов. Через два дня меня уже следователи кололи. Только ничего они не доказали. Все следы ко мне, а доказательств ноль. Показаний никто не дал, отчетность по складам в порядке, никто меня не видел. А за каких то боевиков я не в ответе. Ну, доказать не доказали, а выгнали с работы со страшным пинком в зад. Похоже, мне хватит, в голову ударило, – неожиданно закончил он, закручивая пробку у канистры. – И тебе тоже. Праздник, праздником, а вставать и работать завтра рано.

– Послушай, – сказал я, – а ведь, если подумать, они ведь в своем праве. Приехали чужаки, землю забрали и хотят сами править. С какой стати?

– Ты это черкесам скажи, – которые в Израиле и Иордании живут, – сердито ответил Ицхак. – Приехали русские на Кавказ, все отобрали, выгнали и желают править. Их что кто-то звал? Нет. Можешь то же самое сказать каким-нибудь вогулам или казахам. Вся разница, что вы это сделали на пару столетий раньше. Все уже привыкли, что это русская территория, а мы только вчера хозяевами стали. Через двести лет никто и не вспомнит, что был такой Хусейни.

А землю мы до образования государства никогда и ни у кого не отнимали. Покупали здешние пески и камни, по цене в десять раз дороже, чем чернозем в США. Там сто долларов, красная цена, а здесь тысяча за такой же кусок. Даже за никогда раньше не обрабатываемые земли, что англичане давали, платили. Кстати, те же черкесы из Абу Гош, прекрасно себе живут в Израиле. Когда драка началась, они сразу парламентеров послали и к евреям, и к арабам. Не трогайте нас, и мы будем сидеть тихо. Так тот самый Абдель Кадер наказать захотел отступников. Вот теперь они в ЦАХАЛе служат, а он на кладбище лежит…

А вообще, – после паузы, заявил Ицхак, – это наша земля, так и в Танахе сказано…

– Ты же в Бога не веришь! – изумился я.

– Не верю, – спокойно ответил он. – Не верю в Бога, которому есть дело до того, мажу ли я хлеб маслом, прежде чем положить на него колбасу или нет. А все-таки, – задумчиво сказал Ицхак, – Когда начнут помирать мои старые знакомые, я на всякий случай попрошу: – Зяма, ты скоро будешь на небесах, там встретишься с НИМ, так вот, если он спросит про меня, то ты меня не видел и вообще не знаешь…

Но, если без шуток, чтобы быть борцом за свободу необязательно верить в Бога. Все военные действия в Палестине направлялись и осуществлялись атеистами, а религиозное еврейство, которое не было против, а есть и такие, которые были против, ограничилось поддержкой.

Анекдот такой есть: Пожилой еврей всю жизнь молился Богу, вымаливая себе крупный выигрыш в лотерею. Каждый день он исправно возносил молитву с этой просьбой, пока, наконец, не достал этим Бога окончательно. В очередной раз Бог явился таки к нему и взмолился: "Хаим Абрамович! Ну, дайте же мне хоть один шанс! Купите хотя бы один лотерейный билет!".