Тимофей даже в лице не изменился. Удар Егора вышел, конечно, чувствительным, но Тимофея били в живот много раз. На фоне уличных драк из его прошлой жизни удар Егора оказался пустяком.

А вот Егор крепко ушиб кулак. Скорчившись, он несколько раз встряхнул рукой в воздухе.

– Вы не ушиблись, уважаемый? – произнёс Тимофей с отеческой заботой. – Может, вам первую помощь оказать?

– Да пошёл ты! – процедил сквозь зубы униженный, оскорблённый Егор.

В битве нервов он проиграл Тимофею по всем статьям. Да ещё и на глазах у друзей.

– Давайте я вас в больницу отвезу, – Камила специально говорила громко, чтобы это было записано на диктофон. – Вдруг перелом или вывих!

В эту минуту дверь лицея распахнулась и по лестнице стремительно сбежал Игнат Псарёв.

Никто глазом моргнуть не успел, а учитель был уже рядом с Тимофеем и Камилой. Подружки Егора, стоявшие на улице, предпочли скрыться из вида. Андрей и Коля попытались тоже ретироваться, но калитка не открывалась, сколько они не нажимали на кнопку.

– Не-не-не. Ничего не выйдет. Я заблокировал калитку, – сказал учитель, он обвёл своих учеников тяжёлым взглядом, и добавил: – Я всё видел. Теперь предлагаю перейти от мордобоя к цивилизованной беседе.

– Не о чем тут говорить… – прохрипел в ответ Егор. – Таким, как они, нечего делать в этом лицее.

– Каким это «таким как мы»? – Тимофей грозно сдвинул брови.

– Да, каким это «таким как мы»?! – Камила упёрла руки в бока и надвинулась на Егора.

– Нищебродам! – выдавил из себя Егор.

Только присутствие учителя удержало Тимофея от матерной рулады. Камила тоже едва сдержала приступ ярости. Она несколько раз судорожно вздохнула, потом закрыла лицо руками и попятилась к зданию школы.

– Надо же, как ты заговорил… – печально покачал головой Игнатий Михайлович. – Значит, беседа просто необходима. Пошли в мой кабинет, все, живо! – рявкнул учитель. Он взял под руку Камилу, которая едва сдерживала слёзы. Следом понуро поплелись мальчики.

– А ты умный, – шепнул Егор Тимофею, когда они поднимались в кабинет истории. – Недооценил я тебя…

В кабинете Игнат рассадил их за первые парты, отдельно Тимофея и Камилу, отдельно их соперников. Потом сел напротив, помолчал пару минут, собираясь с мыслями, и заговорил.

– То, что ты сказал, Егор, ужасно. Это не просто оскорбление, нет. Это гораздо глубже. Ты, дорогой мой, возомнил себя самим Господом Богом, который решает, кто человек первого сорта, а кто второго.

– Так и есть! – угрюмо огрызнулся Егор. – Я из хорошей семьи. А эти…

– Ещё и честь класса защищать доверили, – проворчал Коля.