– Когда нагадил, заглаживать как бы поздно, – делаю шаг назад. – К тому же, как ты её найдёшь?
Интересный момент, кстати.
– У… меня… там связи. В клубе. Очень хороший знакомый работает. Думаю, не проблема. А если и проблема, всё равно можно что-нибудь придумать.
Я закатываю глаза. Пашка виляет хвостом, а я ещё не остыл. Желание врезать ему по холёному лицу с тонкими чертами никуда не исчезло. Но… Пашку бить – всё равно что девчонку. Впечатлительный. Нервный. Хрупкий, я бы сказал. Такого тронь – сломаешь. Рассыплется на осколки.
Если честно, я пока не знаю, что делать. И простить его не могу, и гордо уйти мне пока некуда. К тому же, положение моё шаткое. Если мать шпионов засылает, то же самое и отец вполне может делать. Любой мой неправильный шаг равносилен провалу. А я пока не готов к силовому драконовскому давлению.
– Ладно, – решаюсь я на временное перемирие. – Пока тайм-аут.
Пашка шумно выдыхает и судорожно сглатывает. Мне становится его жаль. Отлично. Осталось только простить и по головке погладить. От двусмысленности последней фразы невольно вздрагиваю. Нет, нужно подумать об отступлении. Наверное, жить в одной квартире с геем всё же была плохая идея.
Глава 9
Аркадий
С Пашкой мы перешли в режим холодной войны. Точнее, я. С добрым утром, до свиданья, спокойной ночи. Питались отдельно, на разговоры я не вёлся, Аллу искать запретил.
– Мне так спокойнее. Понятия не имею, что ты можешь за моей спиной натворить. Что вышло, то вышло. Забудь и живи дальше.
Пашка вздыхал, страдал, нервничал, а я ломал голову, куда бы податься. Как в мультфильме: узелок за плечи – и подальше… Но пока приходилось мириться и сосуществовать.
К слову, долго злиться у меня не получалось. Характер такой. Выскажу в лоб, могу и в табло дать, а зло держать годами – это не ко мне. Пашкин свинский поступок от этого краше не стал, но ещё немного – и мы снова начнём нормально общаться, как раньше.
В среду позвонил детектив Чека. Его распирало от чувства собственной значимости.
– Это как в дремучие года, когда письма ходили в конвертах, – поёт соловьём Дениска, и я не мешаю ему выплеснуть наружу эмоции. – Так и хочется сказать: пляши!
– А есть повод? – голос у меня не дрогнул, а сердце в груди ёкнуло. И это стало открытием. Оно ещё и пищать умеет? Моё закалённое в боях за независимость сердце? Из-за какой-то девчонки? И впервые с момента своих маниакальных поисков я задумался, зачем мне это всё. Извиниться? Да ну на фиг… Не такой уж я и джентльмен…
– Ну, в общем, повод есть всегда, но имеются трудности, – прорывается сквозь мои пораженческие мысли бодрый голос Чеки. – Алл на третьем курсе – четыре. Бейко, Войнович, Жалейкина и Шагалина. Первая отпадает – коломенская каланча, и внешность у неё так себе.
С чего Чека взял, что делаем отсев по визуальным качествам, я не знаю, но на всякий случай решил уточнить:
– Я говорил что-нибудь о внешности?
– Ой, не смешите мои носки, – в голосе Чеки сквозит сытость льва. – А то я тебя не знаю. Ты даже долг отдаёшь красивым. К тому же Бейко – блондинка. И вообще на мальчика смахивает.