Прошло всего лишь два дня. И как будто ничего случившегося никогда не было. Мы прибрали за собой — разобрали кораблик и замаскированную бухточку. От мхов решили избавиться в последний момент. Конечно, они бы и так слетели или сгорели в атмосфере, даже если совсем о них не позаботиться, но это было бы по отношению к мхам как-то «негуманно». Раз уж они оказались такими хорошими друзьями и сослужили славную службу.

Британские каникулы подошли к концу. Но совсем не чувствовалось, что мы отправляемся в дальнюю дорогу. То, что отделяла от нас небольшая водная преграда — вот это действительно было далеко. А тут — считанные минуты, и мы будем в другом мире и времени — просто преодолеем невидимую прозрачную стену. Ах да, еще предварительно взлетим, раз уж мне так захотелось, и идея еще раз так попрощаться всем понравилась.

Были, конечно, и сомнения — не наведет ли это друзей, напротив, на печальные мысли, и не станет ли знаком, что какая-то небесная защита покинула эти земли. Не станет ли это знаком и для врагов. Но все же мы сошлись на том, что знак должен быть сочтен хорошим теми, кем надо. Особенно, если мы зависнем в небесах на некоторое время. Я понадеялся, что Кабал на том берегу не вздумает выть слишком грустно. Он уже должен был привыкнуть к другим людям, когда я оставил его в Камелоте — неважно, что при первой же возможности он примчался к нам на всех парах. И Таранис, впряженный в «погребальную колесницу», вел себя прилично, хотя в последний день его заперли покрепче. Вот совсем бы не хотелось драматично пристреливать его по дороге в море…

Но довольно. У всех свое будущее.

И сегодня мы поднимались к своему.

Олаф ругался, что, несмотря ни на что, эта штука менее всего приспособлена быть космическим кораблем, на что находились естественные возражения, что не «менее всего», а всего лишь «мало приспособлена». Но приспособлена. Иначе хорошо мы будем себя чувствовать, когда окажемся в открытом космосе на нейтральной территории, принадлежащей не то Веге, не то Денебу.

В любом случае, оказавшись там, мы сразу почувствовали себя как-то странно…

Может быть, такое чувство и должно возникать непривычно далеко от Земли, и даже от собственного Солнца, на предмете, который для этого «не приспособлен» — будто взять и переместить в иную звездную систему целую Луну, или хотя бы Фобос и Деймос — что им делать в тысячах световых лет от Марса, где даже их имя потеряет всякое значение?

— По крайней мере, никого не убили! — бодро сообщил отец, сверившись с показаниями приборов. Неожиданное появление из ниоткуда, даже не из гиперпространства, вполне могло привести к какому-то случайному столкновению, хотя мы и выбрали совсем не оживленное местечко в огромном пространстве. Но объясните это хотя бы метеоритам и космическому мусору — разве их все просчитаешь? Особенно в «неоживленных местечках». Всегда может случиться что угодно веселое.

Что ж, положение непривычно, но стабильно, теперь можно и послушать последние новости. Насколько точно мы рассчитали время? Какие могли случиться погрешности? И просто — что произошло за время нашего отсутствия? (Если мы отсутствовали хоть сколько-нибудь, и не могла ли какая-то погрешность привести к тому, что мы сейчас существуем в двух местах одновременно? Предположения предположениями, а «полевые испытания» полевыми испытаниями. Пока, как будто, все шло хорошо. По крайней мере, по расположению звезд в данной точке пространства. Со временем тоже все вышло гладко. Мы отсутствовали запланированные две недели, и пока не наблюдалось никаких очевидных накладок. Но это что касается неодушевленной вселенной, а что касается одушевленной… Ветер, который мы посеяли, не мог не обернуться бурей.

Наше исчезновение, конечно, пытались скрыть. Конечно, не получилось. В силу одного, или двух, или трех, легких маневров, некоторые сведения, которые пожелала бы скрыть Солнечная Лига (и которыми она заранее не обладала) были доступны Космополитическому Союзу — в том, что касалось готовящегося эксперимента. А больше никому, на самом деле, «Янус» не был подотчетен, несмотря на условную «территориальную» принадлежность. Что, естественно, само по себе невероятно раздражало Лигу — нахождение в ней объекта, ей не принадлежащего, со своим уставом и не имеющими к ней отношения обязательствами. А само ее раздражение делало эксперимент еще более законным в глазах других государств, так как даже злостное необращение на нее внимания могло быть выдумано и заявлено ею самой. Впрочем, эксперимент и так был совершенно законен по действующим для нас правилам. Ну, по крайней мере, на девяносто процентов, даже если рамки «нашего собственного усмотрения» трактовались нами несколько расширенно. Но испытания есть испытания — мало ли что могло произойти в их ходе.

Итак, о том, что мы сделали, в любом случае было бы известно. Пусть все было расшифровано до конца и несколько позже событий. Но сама отчаянная попытка сокрыть произошедшее выставила Лигу в очень невыгодном свете и вызвала бурю подозрений и взаимных обвинений. Сохранились и крайне сомнительные сведения о моем похищении пиратами, и о внезапном исчезновении Карелла, и смерть Линна в данном контексте стала выглядеть чрезвычайно подозрительно и потребовала нового, международного, расследования. Которое, конечно, не состоялось, так как тело было срочно кремировано, но масла в огонь все это подлило изрядно. Так что даже несмотря на обладание нужными сведениями, многие усомнились в том, что происходящее действительно было запланировано, а не является страшной диверсией или беспардонным захватом, всего лишь замаскированным успокаивающими сведениями. Все это давало, к тому же, отличный повод к применению наконец санкций к Солнечной Лиге по массе других несомненных и доказанных нарушений. Все это даже могло бы послужить поводом к войне. Но в данный момент — где находилось оружие, считающееся сейчас самым страшным и непредсказуемым? На нейтральной территории, принадлежащей не то Веге, не то Денебу — о чем на самом деле никто точно не знал. И все повисло в напряженном ожидании, выдерживая какое-то разумное время, прежде чем действовать дальше, и в то же время, мобилизуясь, чтобы в решающий момент не оказалось слишком поздно. Масса взаимных претензий и ультиматумов зависли в пространстве готовыми к старту ракетами.