– Тимооооон, - взвыла я, видя, как угасают золотые искры в бирюзовых глазах.

   А меня с хохотом потащили на обочину, по пути задирая платье. Тут я, признаться, поддалась панике и истерике, забыла всё, что наказывал папенька и просто брыкалась и орала. Разбойники швырнули меня в пыльную траву лицом вниз,и кто-то навалилcя сверху…

   И всё. Навалился – и замер. Я заподозрила неладное. Меня еще никогда не насиловали, но я подозревала , что процесс должен идти как-то не так.

   Затем тяжесть с меня вдруг исчезла, а платье потянули вниз.

   – А ты ничего, красивая, - сказал задумчиво рыжий и протянул мне невесть откуда взятый носовой платок. – Только чумазая.

   Он сидел возле меня, почесывая переносицу. На шее стремительно заживал недавний рубец, оставленный топором. В траве лежали три разбойника,и мне не хотелось проверять – живые или мертвые.

   Я обхватила Тимона за шею и зарыдала ему в плечо. Но стоило ему обнять меня в ответ, как я гневно ударила его кулаком в голую спину и выкрикнула:

   – Как ты мог? Как посмел? Почему сразу не пришел на помощь? Зачем полез? Ещё и помер без разрешения! Ты… ты…

   Ругательства вперемешку со сбивчивыми обвинениями и горькими слезами так и лезли из меня, а этот разгильдяй только сидел и поглаживал по спине, словно я его хвалила. И только потом сказал:

   — Ну ты бы сразу крикнула, что наше золото воруют – я бы быстрее прибежал.– Мне срочно надо горло промочить, - заявил рыжий махнюк, совершенно бессовестный и от того более наглый.

   Нам в корчме, как ни странно, удивились. Судя по раздраженным взглядам, за упокой души наивных путников тут уже оплатили и выпили. И собирались продолжить это угодное Праматери дело.

   – Не кручиньтесь, – с наглoй улыбкой-ухмылкой успокоил их Тимон, - там как раз три трупа подоспели. А три – это лучше, чем два, - и для тех, кто счету не обучен, еще и на пальцах показал. Зал одобрительно загудел. - И мне кружечку плесните, да пены поменьше чтoб было. Надо уважить безвременно усопших.

   Мы устроились за тем же самым столом.

   – Сколько можно за воротник закладывать? - тихо прошипела я.

   С такими речами можно вылететь из корчмы. И не исключено, что через трубу. Мужикам объяснять бесполезно, что ведьм в природе не существует.

   Я уже хотела отобрать у него кружку, принесенную расторопной подавальщицей, как заработала не болезненный, но обидный шлепок по руке.

   – Куда на святое заришься? Не трожь мое самосознание и оправдание. - Меня наградили насмешливым прищуром бирюзовых глаз. – Итак, дражайшая будущая моя золотоносная жинка, давай установим пару правил. Ты не зудишь. Я вообще недолюбливаю всю эту звенящую мошкару. И лопата, это несомненно аргумент, но в то же время и улика. Ты, лапонька, не думай, что муж – это гужевая скотина. Я несу тoлько прекрасное и себя, ни о каких лопатах чтобы и разговора не было. Вообще, где ты ее раздобыла? Неужель от папеньки с ней шла?

   – Вот еще, - фыркнула я надменно и незаметно попыталась вытереть щиплющие от засохших слез и грязи щеки. - Нашла. Тут недалеко, на кладбище.

   – А? - удивленно хлопнул рыжими ресницами Тимон. - Это какими ветрами тебя тудыть занесло?

   – Попутными, - с умным видом сообщила я.