– В половине второго ночи?

– Ах, да… Но ведь не мог же никто не знать? Или хотя бы не догадываться? Вот сейчас, сейчас я позвоню – Хаскин снова стал набирать номер – Нет, не спонсору. Сотруднику, другу-мехматянину. Он полуношник. Работает только по ночам, чтобы ему, видите ли, думать не мешали.

– Сережа, ты здесь? – сказал он в трубку. – Слава богу! Я сейчас к тебе зайду.

– Он здесь. Пошли, – сказал Хаскин, обращаясь ко мне, и помчался по пустому коридору. Я ковылял следом.

***

«Друг Сережа», как я знал, был доктором наук и лауреатом математических премий. Но по виду – чистый ботан.

Хаскин кинулся к нему, почти крича:

– Сережа, ты что-нибудь слышал про эти убийства? И про наше в них участие?

Математик пожимал плечами, делал удивленные глаза, но врать он явно не умел, и по его лицу было видно, что он что-то знает. В конце концов, Хаскин подбежал к нему, стал трясти за плечи: Ну же, говори, говори!..

Ботан молчал, тогда Хаскин завопил:

– Мне что, на колени перед тобой стать?

Он, действительно, упал на колени и стал молить и клясться:

– Мы же старые друзья. Говори, что знаешь. Как на духу.

– Илья, ты и вправду не в курсе? – недоверчиво спросил математик, теребя свои очки.

– Клянусь! Жизнью детей своих клянусь! Ничего не знаю… Не веришь? Вот и он не верит, – Хаскин кивнул в мою сторону. – Но это правда.

Ботан пожал плечами, но начал говорить, словно делал доклад на научном симпозиуме:

– Строго говоря, я ничего не знаю. Это исключительно непроверенные слухи. Но их я попробую пересказать.

Он говорил долго, и рассказ его сводился к следующему: Да, по институту циркулировали слухи, что убийства последних лет как-то связаны с деятельностью Института. Говорили, что ты, Илья, и уважаемый Константин составляете своеобразные проскрипционные списки. И потом людей из этих списков убивают.

– Вот прямо так, ходим и убиваем? – вскричал Хаскин.

– Ну, не сами вы лично. Мол, действует разветвленная организация, включающая киллеров. А вы во главе, – смущенно объяснил математик.